Переписка с Н. Ф. фон Мекк (1877 год)
150. Чайковский - Мекк
Брайлов,
25 мая 1878 г.
Сегодня праздник вознесенья. Я сейчас был в монастыре. Народу собралось великое множество как туземного, так и пришлого из окрестностей. В церкви нельзя было найти места, но по протекции какой-то монашенки я попал на хоры. Я подробно рассматривал церковь. Нетрудно заметить, что она была католическим храмом. Это, во-первых, заметно в стиле фресок и икон, не имеющих ничего византийского; на потолке в симметрическом порядке расположены латинские надписи, состоящие из названий различных добродетелей, впрочем, специально мужских, как, например: Fоrtitude, т. е. храбрость. Это заметно также и по иконостасу, деревянному и довольно неуклюже приделанному к стенам. Певческий хор стоял сегодня на хорах, и я с большим интересом наблюдал за регентшей, старой, с необыкновенно типическим и носящим следы большой красоты лицом монашенкой. В воображении своем я построил целый роман этой почтенной старушки. Некоторые вещи пелись по нотам, и очень порядочно. Значит, старушка эта имеет понятие о музыке. Откуда? Это очень любопытно. Не дождавшись конца обедни, я вышел на монастырский двор, и тут зрелище открылось очень оживленное и любопытное. Во-первых, мне очень нравится народный здешний костюм. У мужчин он скорее польский, чем южнорусский; в головной прическе цельнее сохранилась древняя традиция, чем в Киевской губернии; у женщин красивые головные уборы; у девушек какие-то шапочки из искусственных цветов и другие более или менее пестрые украшения. Почти у всех великолепные коралловые бусы. Весь двор был наполнен сидевшими и что-то евшими группами. Слепые играли на своих курьезных лирах и пели канты. Женщины слепые сидели все вместе и пели хором; у некоторых, несмотря на то, что они нищие, были красивые новые платья и коралловые бусы. Выходивший из церкви народ оделял их бубликами и кусками сала и хлеба. Около входа в церковь толпились продавцы и продавщицы разного дешевого товара. За оградой расположились со своими лотками жиды, и один из них, обратясь ко мне, сказал: “А может, Вы хотите хороший бублик?”. Но я отказался от бублика и, перейдя через новый мост, уже совсем готовый, возвратился домой. Всю ночь шел дождь, на дворе душно и парит. Значит, опять будет гроза.
Третьего дня вечером я был (с чаем) в лесу у Тартаков. Это решительно самое восхитительное место из всех здесь виденных. А какие там есть тенистые тропинки! Как хорошо блуждать по этому лесу! В довершение прелести и здесь, как около скалы, я нашел значительное количество грибов. Вообще для моей страсти к исканию грибов здесь пищи много. Представьте, друг мой, что даже в очаровательном Мариенгайя нашел несколько великолепных белых грибов. Вчера с этой стороны моя вечерняя экскурсия была менее удачна. Я ездил в тот лес, где зверинец. Хотя грибов там и не было, но как прогулка лес этот чрезвычайно живописен. Был у диких коз и любовался этим чудным животным. По возвращении был встречен приятным сюрпризом. Марсель приготовил мне чай в беседке посреди пруда. После чаепития мы ловили удочкой карасей, но неудачно. Забыл Вам сказать, что третьего дня перед прогулкой я ездил в поле смотреть на работу парового плуга. В первый раз в жизни я видел эту гениально изобретенную машину.
Затем все остальное, т. е. ежедневные посещения Mapиенгай, брожение по саду, в маленькой дозе занятия, чтение (именно так, как Вы писали), игра, les deux festins de Balthazar [оба пира Валтазара], идет уже установившимся порядком. Нельзя придумать форму жизни более очаровательную, освежающую, отдохновляющую. Иногда со страхом думаю о том, что скоро сон этот прекратится и начнется действительность, сопряженная с маленькими неприятными подробностями. То есть нужно будет, не теряя времени, приступить к делу. Но зато, боже мой, что за счастье будет, когда дело это разрешится и возвратит величайшее благо, т. е. свободу!
До свиданья, хозяйка! Хорошо, ах как хорошо мне у Вас, и какие это незабвенные, чудные дни!
Ваш П. Чайковский.