Переписка с Н. Ф. фон Мекк (1877 год)
78. Мекк - Чайковскому
Браилов.
3 июня 1879 г.
Я давно Вам не писала, мой милый, несравненный друг, и случилось это потому, что это время я имела так много писанья по делу, что уже не в состоянии была писать для удовольствия. Благодарю Вас очень, очень за Ваши дорогие письма; я теперь с нетерпением жду субботы,-дня, когда они приходят. Я очень радуюсь, что Ваша работа с оркестровкою оперы идет так успешно, и очень было бы мне интересно видеть Вашу рукописную партитуру в ее нарядном виде. Ужасно мне хотелось бы получить ее визит из Симаков. Мы теперь очень часто ездим туда: то вечером чай [пить], то в двенадцать часов завтракать. Там очень мило, садик такой тенистый, с балкона вид очень далекий, комнаты низенькие, уютненькие, в саду есть беседка совсем закрытая -там-то мы и завтракаем. Аллеи такие тенистые, что когда там жила Саша, то мы забавлялись делать пробу храбрости, чтобы в черную южную ночь пройти одному по этим аллеям, конечно, в то время, когда вся публика еще в сборе и в доме зажжены огни, и эту пробу не все выдерживали. Приезжайте, мой милый. дорогой, там только и недостает Вашего присутствия, чтобы оживить и осветить это миленькое местечко.
В Людавский лес, который Вам понравился, друг мой, мы также всегда ездим и, вероятно, на то же самое место, в котором и Вы были; это большая поляна, окруженная лесом. Теперь еще мы не были, я жду Коли и Саши для этой прогулки. Вчера мы ездили на лодке до жидовского кладбища, там подъехали к берегу в тень, ели фрукты, на лодках же и вернулись домой к чаю. Мне бы очень хотелось развить в Вас охоту к катанью на лодке, друг мой. Вы не боитесь воды? Если Вы будете жить в Симаках, то я поставлю там для Вас прелестную, легонькую, как перышко, лодочку, и надеюсь, что Вам понравится это движение. Алексей умеет грести? Что, его общее образование продолжается?...
Вы как-то писали мне, Петр Ильич, что для Льва Васильевича служит загадкою, почему Браилов не дает дохода, то для меня-то это совсем ясно, потому что расход превышает доход. Вы не можете себе представить, как они здесь ищут, куда бы деньги истратить,-и это даже теперь, тогда, когда я уже значительно подтянула вожжи. Я привела Браилов к тому, что в прошлом году я все-таки имела чистого двадцать семь тысяч рублей. Это, конечно, смешно и сказать, потому что очень мало, но ведь d первый же год после смерти моего мужа я приложила к браиловским расходам своих двести тысяч рублей?!! Теперь же сахарный завод дает абсолютный доход, из которого экономия еще поглощает часть: так, в прошлом году фабрика дала дохода пятьдесят семь тысяч рублей, из которых экономия поглотила тридцать тысяч рублей. В нынешнем году фабрика даст сорок три тысячи дохода, из них экономия истребит до двадцати тысяч, а быть может, и ничего, потому что мой настоящий управляющий очень заботится об экономии, чем я и очень довольна, и к тому же он человек, получивший специальное агрономическое образование и знает очень хорошо свой предмет. А для образчика расточительности браиловской я расскажу Вам, что в настоящее время г-н Тарашкевич (новый управляющий) хлопочет уничтожить одно условие на работу, а именно: придумали они вычистить Новоселицкий пруд, и работа эта, как Вы думаете, сколько должна стоить?-от трех до трех с половиной тысяч рублей! Я спрашиваю, для чего же это надо? Мне отвечают: да так, чтобы воды больше было, красивее. И это на фольварке, на котором мы даже не каждый год бываем. Из этого Вы можете заключить, сколько тратят на те работы, которые действительно нужны. Там уже денег не считают (и при всем этом у меня и свекловица и пшеница в нынешнем году очень плохи), но я приведу это в порядок, в особенности, если управляющий окажется во всем удачным.
Письмо к г-ну Виктору Чайковскому я приказала послать ему. Оказывается, что на Жмеринке живет такое лицо, а они па почте все письма к нему шлют сюда, в Браилов. Насчет приведения в исполнение нашего бюджета скажите мне, милый друг мой, совсем без церемонии, можете Вы обойтись до того .времени, когда Вы, бог даст, приедете в Симаки? Мне бы не хотелось посылать по почто, но только, пожалуйста, скажите, нисколько не стесняясь.
Что Ваш брат Ипполит уехал из Каменки? Это женатый и без детей? Где он служит?
Вы желаете знать мое мнение, милый друг мой, насчет тарифных изобретений железного канцлер а? Я их нисколько не боюсь и считаю, что они глупее его самого, хотя я вполне понимаю побуждение. Бисмарк - помещик и очень любит, очень няньчится с своим Ферзеном и хочет поднять доходность имений в Пруссии. Известно ли Вам, друг мой, что за границею вообще, кроме Англии, имения приносят не больше четырех процентов дохода? У моего зятя Беннигсена и его брата есть большой майорат, который они должны получить после смерти дяди, восьмидесятилетнего старика, в Ганновере и вблизи города Ганновера. Это отличное большое имение тысяч в триста талеров, которым всегда занимался старший из наследников, и оно приносит три и в редкий год четыре процента дохода. В числе наследников на это имение находится и Беннигсен, бывший председатель палаты депутатов Берлинского рейхстага и бывший вожак партии национал-либералов. Он друг и товарищ по университету Бисмарка и, как Вы видели, изменил своей партии pour seconder les projets de son ami [чтобы оказать содействие проектам своего друга]. Этот Беннигсен очень умный человек, но родные его не любят. Ганноверский старик, дядя, не любит за то, что он пошел служить в Пруссии, т. е. изменил своему законному королю ганноверскому. А этот старик-легитимист, он был министром у покойного ганноверского короля и по его низложении не хотел иметь никакого дела с прусским правительством, хотя его очень приглашали там на службу, но il lui garde rancune jusqu'a present [он до сих пор сердится на него], и мой зять также всегда водил дружбу с ганноверским королем. Мы жили однажды в Биарице, где был также и этот король, и мой зять все ходил к нему в гости, чем тот. бедный старик, был очень доволен. Фамилия Беннигсенов есть германская, именно, ганноверская, но прадед моего зятя был на русской службе генералом и за храбрость и отличие в 1812 г. получил русское графское достоинство. Поэтому русские Беннигсены- графы, а прусские нет, хотя этому старику, дяде, ганноверский король предоставлял титуловаться графом, но тот этим но пользовался.
Но это все entre parenthese [в скобках], а теперь я возвращаюсь к изобретениям Бисмарка и Либявскому порту. Замечание первою о безопасности для Пруссии Либавского порта весьма недальновидно, потому что Либавский порт есть русский порт, а не местный Либавский. Туда повезут хлеб все торговцы северной и средней полосы России, потому что Либавский порт имеет то огромное преимущество перед всеми русскими портами, что он никогда не замерзает и круглый год открыт для судов. Либавский порт может совсем убить торговлю Кенигсберга или, правильнее сказать, порт Пчилау. Тарифная же мера г-на Бисмарка будет иметь одно только печальное последствие, это вздорожание самого необходимого продукта для народа-хлеба, так что он с своею выдумкою относительно страны попадает носом в чернильницу, а для своего Ферзена или Фарцена отчасти достигнет цели.
Для России же, что касается хлебной торговли, я ничего не боюсь. Она всегда будет иметь сбыт по двум простым и ясным причинам: 1) Россия производит хлеба больше, чем потребляет, по малочисленности народонаселения, а 2) Западной Европе своего хлеба с каждым годом все больше и больше не хватает по многочисленности народонаселения. не пропорциональной относительно пространства земли. Следовательно, пусть Россия только старается побольше производить хлеба, а уж сбыт ему всегда будет, и как пункт отправления отлично удовлетворяет Либавский порт. Теперь, что касается выгод нашей дороги, то ей несомненно устройство порта принесет огромные выгоды, если он будет хорошо устроен, за что именно я очень боюсь, а чтобы объяснить Вам мой страх, необходимо изложить маленький технический вопрос. Либавский порт имеет необыкновенно сильное волнение, вследствие чего и не замерзает, но это же волнение для обеспечения как работ во время сооружения порта, так и стоянки судов впоследствии, требует устройства так называемого prequator'a или волнолома. Сооружение ото должно обойтись в два с половиной миллиона рублей, причем вся постройка порта обошлась бы казне в пять миллионов рублей. А так как наши правительственные деятели больше всего придерживаются системы подслуживаний и личных угождений, а не государственной пользы, то каждый министр и хлопочет больше всего о том, чтобы отличаться экономиею в своем министерстве. Поэтому министр путей сообщения Посьет и оставил постройку prequator'a вопросом, а разрешил только устройство порта без этого сооружения, с тем чтобы во время работ наблюдать, есть ли в нем необходимость или можно обойтись и без него. Так вот теперь Вы и понимаете, милый друг мой, в каком я постоянном страхе за работы, которые уже производятся, и за благоустройство порта, от которого зависит будущность нашей дороги. Работы в одну несчастную бурю может все разметать, а в порт никто ничего не повезет, если безопасность судов не будет обеспечена. Как жаль, что министр Посьет не управляющим у меня в Браилове; здесь так надо экономию загонять.
Что касается протекционизма, то я не поклонница ему. Я предпочитаю брать хорошее там, где оно есть, и это не удивительно. Кто так много занимается и постройкою и эксплуатациею железных дорог, как я, тот отрешится от протекционизма и лучше пожертвует будущими выгодами своей страны от развития фабричной промышленности для сбережения в настоящем голов, рук и ног пассажиров железных дорог. Надо Вам сказать, что правительство также в видах протекционизма обязывает нас, железнодорожных строителей и эксплуататоров, брать русские рельсы и русский подвижной состав, тогда как английские рельсы и берлинские локомотивы в десять раз лучше наших и дешевле много. Но еще теперь и у нас стали лучше работать эти предметы, а десять лет назад они были никуда не годны, так что их было опасно употреблять, а правительство требовало известный процент брать с русских заводов,- так с тех пор я и пришла к такому вкусу, чтобы брать хорошее там, где оно уже есть, а не там, где когда-нибудь может быть.
Боже мой, сколько я Вам наговорила, у Вас не хватит терпения все прочитать.
Напишите мне скорее, мой милый, бесценный друг, что в такой-то день Вы приезжаете в Симаки. Господи, как я буду рада!
Ах, было и забыла сказать Вам свою радость. У Саши сын родился 1 июня; имени его еще не знаю. А второе, что на днях Лида приедет сюда, возвращаясь из-за границы.
Насчет Данильченко Вы угадали, милый друг мой, что он приедет только в половине июня. Я очень рада, что великий князь так интересуется Вашими сочинениями. Данильченко написал мне об этом.
К сожалению, соединить сад с Мариенгаем совсем невозможно, потому что между ними лежит деревня, которую некуда убрать, а было бы это, конечно, очень хорошо.
До свидания, мой дорогой, несравненный друг. Всем сердцем горячо Вас любящая
Н. ф.-Мекк.