Переписка с Н. Ф. фон Мекк
92. Мекк - Чайковскому
Браилов,
17 июля 1879 г.
Милый, дорогой друг мой! Простите, что не писала Вам ни в воскресенье, ни в понедельник, и теперь могу написать только несколько слов, но у меня такие передряги в хозяйстве, что голова кругом идет. С утра до вечера я пишу, считаю, соображаю, собираю сведения, требую выборки из бухгалтерских книг, толкую с служащими, так что к вечеру уж я нахожусь совсем в законе невменяемости и могу только лечь спать, а происходит это все потому, что я уволила г. Тарашкевича вследствие того, что он заявил мне, что при таком посеве свекловицы не только не может быть дохода, но непременно должен быть дефицит. Поэтому я в тот же день, как получила это заявление, раскланялась с ним и теперь решила отдать все фольварки, кроме главного браиловского, в аренду, а для этого именно мне надо много соображать, считать, говорить. В настоящее время я составила условия аренды, смету предстоящих расходов при реформированном хозяйстве, штаты служащих и проч. и вызвала брата Александра из Москвы, для того чтобы он привел в исполнение все, что я себе предположила. Вчера он приехал, поэтому я сегодня могу Вам хоть немножко написать.
Третьего дня т. е. 15 июля, у меня было очень шумно. Лотерея чрезвычайно забавляла всю публику, катанье на лодках было весьма эффектно: ехали на шести лодках, разукрашенных флагами, пассажиры все в костюмах, гребцы-молодые люди, служащие на сахарном заводе-так-же в матросских очень красивых костюмах. Погода была великолепная, иллюминация и фейерверк вполне удачны, и публика очень веселилась.
Я очень рада, милый друг мой, что Вы опять находитесь в милой каменской обстановке и еще в сообществе Анатолия Ильича. Я воображаю, как и у Вас весело. Скажите, друг мой, чем окончилась повесть любви одной из demoiselles Давыдовых к Анатолию Ильичу? Вышла ли она замуж за прежнего жениха или нет, и в каком состоянии ее сердце? Меня это интересует не только абстрактивно, в психологическом отношении, но и в практическом применении относительно браков.
Как мне жаль бедную Наташу, что у нее гувернантка, к которой ее сердце не лежит. Зачем держать ее, я уверена, что детские инстинкты верны, и, к тому же, зачем ребенка мучить ежедневными сношениями с немилым ему человеком. Ведь это портит характер ребенка и несомненно говорит не в пользу гувернантки. Я буду рада, если Александра Ильинишна решится ее отпустить. Уговорите Вы ее поехать отдохнуть. Ведь здоровье для матери семейства, да еще такой заботливой, как Александра Ильинишна, важнее всего, и ни перед чем не следует останавливаться, чтобы сберечь. Не можете ли Вы, друг мой, взять с собою в Симаки маленьких мальчиков, трех, если, быть может, и они вносят долю затруднения поездке в Крым, а здесь Вы передадите их мне на руки, и я надеюсь их сберечь, потому что буду беречь как своих. Гувернеров у меня много и они без присмотра никогда бы не были. Устройте это, милый друг мой. я буду очень рада, и моим мальчикам будет очень весело, а к Вам они будут приезжать в гости в Симаки. Я жду с нетерпением Вашего приезда. Отдача в аренду фольварков нисколько этому не помешает, потому что .до своего отъезда отсюда не пущу ни одного арендатора. За границу я, вероятно, поеду. Паспорта берут для меня, и будет это, вероятно, между пятым и десятым сентября.
Погода все дурная.
В одиннадцать часов ко мне должен явиться директор завода граф Сципио, поэтому до свидания, милый, бесценный друг мой. Всем сердцем Вас неизменно любящая
Н. ф.-Мекк.
Р. S. Скажите, пожалуйста, друг мой, Льву Васильевичу, что в нынешнем году у меня вышло сахарного песку с каждого берковца по одному пуду полтора фунта. Не правда ли, что этим можно похвастаться?
Я думала о том, что Вам надо проводить Александру Ильинишну в Крым,-то ведь Вы могли бы, друг мой, отвезти ее туда, оставить там и тогда приехать в Симаки, а потом опять поехать за нею и привезти обратно, или все это поручить сделать Анатолию Ильичу; это было бы еще лучше.