Переписка с Н. Ф. фон Мекк

133. Чайковский - Мекк

Петербург,

4 сентября [1879 г.]

Милый, дорогой друг! Пишу Вам это письмо при обстоятельствах, мешающих обстоятельному и точному описанию всего совершившегося, и поэтому буду краток. Путешествие совершил совершенно благополучно с внешней стороны, но в самом .адском и несносном состоянии духа. К счастию, мог устроиться так, что до самого Петербурга ехал один в отдельных купе. Неизвестность и беспокойство насчет брата, жгучая и совершенно неописанная тоска по Симакам преследовали меня и терзали с невыразимой силой. Приезжаю в Петербург в страшном волнении и ищу среди встречающей публики брата или его слугу, но не вижу никого. Это было для меня непостижимо, так как я два раза телеграфировал о приезде. Еду к брату, воображая себе его больным или посаженным под арест за какое-нибудь политическое дело, одним словом, рисуя себе самые невероятные бедствия, сразу на меня напавшие, и оказывается, что все довольно благополучно. Я перепутал в телеграмме дни и возвестил, что приеду во вторник,-вот отчего никто меня не встретил. История с братом состояла в том, что его прямой начальник, некто г. Плеве, назначенный недавно прокурором палаты, призвал его к себе и кричал на него в самых резких выражениях, говоря, что он работает как гимназист первого класса и что совестно читать его обвинительные акты. Так как все это было столь же грубо, сколь и несправедливо, то Анатолий решил подать в отставку. На другой день г. Плеве призывал его к себе и косвенно извинялся, поручив ему дело первостепенной важности и сказав при этом, что он не сомневается в превосходном исполнении. С другой стороны, весь судебный мир Петербурга, в котором Анатолий очень любим, в ужасном негодовании против поступка Плеве, и со всех сторон он получает такие выражения сочувствия и дружбы, что, по всей вероятности, все кончится хорошо. О, какая ужасная вещь служба!

Вчера же происходило очень измучившее меня нравственно расставание сестры с Тасей. Сестра уехала в Каменку усталая, измученная и истерзанная, а бедная Тася так жестоко плакала и тосковала, что было истинным терзанием смотреть на нее.

Ночь провел скверную. Встал с сильнейшей головной болью. Погода отвратительная. Мне кажется, что все совершающееся вчера и сегодня-какая-то мрачная фантасмагория. Переход. от блаженства, испытанного мною в Симаках, ко всем этим треволнениям приводит меня в состояние какой-то тупой тоскливости.

Сейчас был у Таси. Заведение и начальница, у которой Тася пансионеркой, мне понравились. Тася относительно весела. Спала хорошо. Это меня очень утешает.

До свиданья, друг мой. Следующее письмо будет обстоятельнее.

Мысленно переношусь в Симаки, и как-то не верится, что я в ненавистном Петербурге.

дальше >>