Переписка с Н. Ф. фон Мекк
281. Чайковский - Мекк
Каменка,
26 августа.
1880 г. августа 26-31. Каменка.
2 часа ночи.
Мне что-то не спится, и я сажусь писать Вам, милый, дорогой друг! Где-то Вы теперь? Конечно, уже в Неаполе. Стараюсь мысленно перенестись в Ваше соседство и не могу. Я был только раз в жизни в Неаполе, очень давно и очень не надолго. Воспоминание о нем точно сонная греза. Какие-то фантастические переливы роскошных и ослепительно блестящих красок, страшный шум и суета, несносный дождь, преследовавший меня во все время пребывания в Неаполе. Сильное утомление от массы впечатлений и по временам, когда солнце показывалось на небе, ощущение безумного восторга перед красотой всей этой совокупности синего моря с синим небом, дальних островок, с раскинувшимися по берегу частями города. Мне как-то не верится, что я там был и все это видел. Я и завидую Вам и радуюсь за Вас, и в то же время мне жаль Вас, милый друг. Находясь в Неаполе, нужно все куда-то идти или ехать и смотреть. В результате для Вас все-таки получается утомление, а между тем Вы так страстно, по-видимому, ищите тихого уголка, где бы можно было отдохнуть физически и морально. Мне кажется, что Вам очень хорошо и полезно будет пожить во Флоренции на Viale dei Golli.
У нас здесь республика. Оба хозяина в отсутствии, вследствие чего царит несколько хаотический беспорядок во всем, а главное, дети шалят гораздо более обыкновенного, и я ежеминутно трепещу при мысли, что в отсутствие отца и матери что-нибудь может случиться. Вчера Володя два раза упал с лошади и только благодаря счастливому стечению обстоятельств остался цел. Но больше всего меня беспокоит Митя, ужаснейший шалун, на каждом шагу заставляющий меня страшиться за него. Брат Анатолий еще здесь. Он уезжает в субботу тридцатого.
Воскресенье, 31-го.
В прошлом году я еще был в Симаках в это время. Живо вспоминаю все подробности последних дней, прожитых там.
Между прочим, было гораздо теплее. У нас здесь совершенная осень: лес уже желтеет, дорожки и тропинки усыпаны листьями. В осени есть какая-то особенная прелесть. Я люблю ее не менее весны. Воображаю, как теперь хорошо в Симаках! В эти последние дни мне так иногда хотелось перенестись туда, что была минута, когда я чуть было не телеграфировал Вам просьбу о дозволении съездить туда на несколько дней. Увы! это невозможно.
Я очень устал за последнее время. Независимо от спектакля, который очень утомил меня, здесь был целый ряд именин и рождений, и по этому случаю приходилось беспрестанно нарушать мой обычный порядок дня, а это для меня ненавистно. Анатолий уехал вчера в Москву, и, к величайшему моему удовольствию, он отправляется туда с большой охотой. Вообще он в последнее время стал покойнее и довольнее. Москва пришлась ему по сердцу, и это меня несказанно радует. Послезавтра на два месяца приезжает Модест. Сестры и зятя все еще нет, а также старших племянниц. Я сделался на время главой дома, и меня тяготит ответственность за здоровье детей. Оказывается, что я решительно неспособен к педагогии. Мальчики расшалились ужасно, и я с нетерпением ожидаю возвращения их родителей.
Окончил переписку моих новых вокальных сочинений и уже отослал их к Юргенсону. Кроме того сделал капитальную переделку моей увертюры “Ромео и Юлия”, которая будет вновь издана. “Орлеанская дева” совершенно готова для печати, но я не хочу, чтобы она вышла в свет ранее первого представления. Если позволите, милый друг, я распоряжусь о высылке Вам одного экземпляра, но сделаю это, когда определится точнее Ваш адрес. Издание вышло очень хорошо. Будьте здоровы, дорогая моя.
Беспредельно преданный Вам П. Чайковский.