Переписка с Н. Ф. фон Мекк
55. Мекк - Чайковскому
Плещеево,
13 июля 1882 г.
Милый, дорогой друг! Вчера получила Ваше письмо. Глубоко благодарю Вас, мой милый, несравненный, за всё выраженное в нем. Ваша дружба есть свет и теплота моей жизни. Да вознаградит Вас бог за всё добро, которое Вы мне делаете.
Как мне жаль бедного Модеста Ильича, какое отвратительное положение неизвестности, неопределенности и зависимости от чужого произвола. Но знаете, милый друг мой, я недавно спрашивала моего поверенного по делам, Островского, насчет прав этой матери по закону, как Вам говорили, и он говорит, что она никаких прав ни на детей, ни на их имущество не имеет, раз она развелась с их отцом и вышла за другого. Так пусть Модест Ильич действует против ее прав по законам, и это будет правильнее.
Радуюсь я безмерно, что Ваши занятия идут успешно, что опера подвигается вперед. Она меня до крайности интересует. Знаете ли Вы, милый друг мой, попури, сделанное Пабстом на Вашего “Евгения Онегина”? Говорят, очень талантливая работа.
Моя Саша третьего дня приехала ко мне, а вчера ее новорожденному сделалось нехорошо, и она опять уехала в Москву к доктору, а троих старших детей оставила у меня. Ее маленького назвали Адамом, потому что один из предков графа Беннигсена носил это имя; в сокращении его зовут Адя.
Вообразите, милый друг мой, что я до сих пор не была на выставке. Чувствую, что надо съездить, но из деревни всегда так не хочется ехать в Москву, что я всё откладываю.
Мои мальчики в таком восторге от каменских жителей, что совсем и возвращаться не хотят, всё просят отсрочек. Последнюю я дала по желанию Льва Васильевича, от которого получила телеграмму о том, чтобы позволить им остаться еще, после уже раз сделанной отсрочки. Я, конечно, ответила искреннею благодарностью и разрешением остаться еще до сегодняшнего дня. Коля влюблен уже выше ушей. Одно из своих писем из Каменки он начинает следующими словами: “Дорогая мамочка, участь моя решена: или Анна Львовна, или никто!” А я его всё понемножку стараюсь сдерживать, чтобы курс окончил. Сашонку также ужасно нравится в Каменке. Петр Ильич, вот было бы хорошо, если бы мне двух из Ваших барышень приобрести в свое семейство: А[нну] Л[ьвовну] для Коли, а Наташу для Саши. Какого Вы мнения, мой друг, о таком родстве для браков? Я не признаю здесь никакого родства, вообще я ужасно не люблю браков в родстве, т. е. кровосмешения; и в нравственном и в физиологическом отношениях они мне в высшей степени антипатичны, но здесь нет никакого кровосмешения.
Рука моя совсем одеревянела, и я должна кончить. Будьте здоровы, мой дорогой, несравненный друг. Всем сердцем горячо и неизменно Вас любящая
Н. ф.-Мекк.