Леон Бакст. «Спящая красавица»
Это было давно. Прошло более двадцати пяти лет с того события, о котором я повествую. Я был еще безусым, но я уже обожал театр.
Генеральная репетиция долгожданного балета Чайковского «Спящая красавица» пришлась на темный и холодный ноябрьский день1. Но когда ты очень молод, что значит погода? В особенности, если имеешь в кармане билет, полученный по протекции почтенного и старшего друга, главного режиссера императорской оперы.
По этикету полагалось раньше, чем пройти в уже кишащий зрительный зал, зайти в кабинет режиссера2, где он — настоящий паша со своей белой бородой Мафусаила и с персидской ермолкой на голове,— курил и пил свой вечный стакан чая в этом клубе звезд пения и танца. Все любили болтать в этой большой комнате!
Это посещение сохранилось в моей памяти на всю жизнь. Сняв калоши и стряхнув снег с мехового воротника, я остановился в смущении... Смею ли я войти? В глубине просторной комнаты, украшенной персидскими коврами, сквозь толпу балерин в нарядных пачках, я видел два силуэта, составлявших центр, и по тому, как почтительно обращались к ним артисты, я понял, что это «персоны».
Один из них был большой, с сутулой спиной, с орлиным носом, с ласковой и лукавой улыбкой, со звездой Владимира на левой стороне груди голубого мундира директора императорских театров3.
«Значит, в театре кто-то из царской семьи»,— подумал я (действительно, император Александр III был тут). Второй господин был ниже ростом, волосы и борода белые, лицо очень розовое, приветливое и застенчивое. Он явно нервничал и заметно делал усилия, чтобы овладеть собой.
Кто это? Я старался встретиться взглядом с моим старшим другом, который, наконец, заметил меня, затертого в море пенящихся пачек...
— Левушка, иди-ка, я представлю тебя нашей славе, нашей гордости — Петру Ильичу Чайковскому!
Красный от волнения, в своем мундире школы живописи, очень маленький, но в белых перчатках,— казавшихся мне такими шикарными,— рыжий, коротко остриженный,— я казался, вероятно, смешным. Храбро вырвавшись из своего приятного заключения, не сморгнув, я первый протянул руку знаменитому композитору.
— Вот,— продолжал старый режиссер среди общих улыбок,— этот малыш обожает театр и рисует уже эскизы. На днях, рассказывая за чашкой чая у друзей о вашей «Красавице», он импровизировал декорации по своему вкусу... Где же они? — И он тщетно рылся в ящике своего стола.
— Я нахожу музыку «Спящей красавицы» хорошей! — вскричал я прерывающимся от волнения голосом среди общего изумления, скоро сменившегося диким хохотом.
— А! Вы уже знакомы с моим балетом? — удивился Чайковский, продолжая смеяться, и его вопросительный взгляд остановился на патриархальной бороде режиссера...
Незабываемый день! В течение трех часов я жил в волшебном сне, опьяненный феями и принцессами, роскошными, отливающими золотом дворцами, очарованием сказки... Все мое существо как бы вторило этим ритмам, этому лучезарному и свежему потоку прекрасных, уже близких, мелодий... В тот вечер, мне кажется, мое призвание определилось.
Комментарии:
Бакст Леон (Розенберг Лев Самойлович; 1866—1924) — русский художник, посвятивший себя главным образом декоративной живописи. Был связан с «Миром искусства», а затем с дягилевскими «Русскими сезонами» в Париже. В 1921 г. оформил постановку балета «Спящая красавица» для лондонских гастролей труппы С. П. Дягилева.
Опубликовано: журн. Comedia (Париж), 1921, 9 окт. (на фр. яз.); Воспоминания о Чайковском, изд. 2, с. 235—236 (частично); изд. 3, с. 236—237. Перевод К. Ю. Давыдовой и И. Г. Соколинской.
1 Автор ошибся. Генеральная репетиция балета «Спящая красавица» состоялась 2 января 1890 г.
2 Г. П. Кондратьев.
3 И. А. Всеволожский.