М. Ипполитов-Иванов. Из книги «50 лет русской музыки в моих воспоминаниях»

Конечно, предполагаемые материальные лишения как для Петра Ильича, так и для фон Мекк были несколько преувеличены; авторский гонорар Петра Ильича вполне обеспечивал ему безбедное существование, а для фон Мекк ее дела, как оказалось, были совсем уже не так безнадежны, но это сразу нарушило их отношения, которые так и не восстановились до конца дней обоих. С постановкой «Пиковой дамы» денежные дела Петра Ильича приняли блестящий оборот, но, при его широкой натуре, были все-таки не вполне достаточными, и он постоянно нуждался в средствах. От заграничных поездок у него никогда ничего не оставалось, и как-то на мой вопрос, после его возвращения в Тифлис из Вены, осталось ли у него что-нибудь от его последнего турне, я получил в ответ: «Вот все, что на мне»,— указав при этом на костюм, который был им куплен в Вене. Его гостеприимство не знало предела: так, например, когда его за границей приветствовали серенадой, он, не задумываясь о расходах, пригласил всех участников и угостил их на славу. Такие внезапные расходы всегда повергали в трепет его слугу Алексея Софронова своею неожиданностью. Угостить своих приятелей было для Петра Ильича большим наслаждением, и перед тратами он не останавливался. На вопрос Н. Н. Фигнера, где он помещает свои капиталы, со свойственным ему юмором он ответил: «В настоящее время в „Большой московской", а иногда и в других подобных учреждениях». Таким он был всегда, и, конечно, при другом характере он легко мог бы сделать некоторые сбережения и не нуждаться в восьми тысячах рублей, когда он задумал приобрести для себя усадьбу, чтобы иметь свой угол, о чем постоянно мечтал.

В [июле 1890] года7 я получил от него письмо, в котором он, между прочим, писал: «Не найдешь ли ты возможным пригласить меня дирижировать одним или двумя концертами? Ты знаешь, что я теперь сильно обеднел и поэтому очень не прочь, чтобы вы, то есть дирекция Тифлисского отделения, предложили мне гонорар, конечно, небольшой, но такой, чтобы хотя немного вознаградить издержки на путешествие. Возможна ли подобная комбинация? Есть ли основание надеяться, что за уплатою мне гонорара в размере трех или четырех радужных8 что-нибудь останется в вашу пользу? Разумеется, ты теперь положительного ответа дать не можешь, но имей это в виду, и осенью можно будет порешить дело. А уж как бы я был рад побывать в Тифлисе! Жаль, что оперы больше там нет. Ввиду большого Казенного театра, можно ли надеяться, что со временем будет опять процветать опера в Тифлисе? И вообще, как теперь поставлено дело с постройкой театра?»9

Тифлис восторженно любил Петра Ильича, и он платил ему такой же взаимностью. Тифлис, по его словам, напоминал ему его любимую Флоренцию, и нигде он так хорошо и независимо себя не чувствовал, как во время пребывания там. Его прогулки в одиночестве доставляли ему огромное удовольствие; во время них он особенно легко обдумывал и сочинял свои последние произведения. В Тифлисе зародились «Спящая красавица», «Иоланта» и «Пиковая дама», и он часто со мной о них говорил10. Какой невероятный, по его словам, рой мыслей и образов проносился в его голове и запечатлевался в памяти в Тифлисе! Это он и заносил в свою маленькую продолговатую записную книжечку. Он ужасно не любил, когда кто-нибудь из знакомых присоединялся к нему во время таких прогулок, и негодовал, что ему помешали. В особенности в этом отношении отличался некий Менкес, член дирекции Одесского отделения Музыкального общества, проживавший в то время по своим коммерческим делам в Тифлисе. Восторженный поклонник композитора, он подкарауливал его и преследовал неотступно. Петр Ильич приходил в отчаяние и умолял избавить его от этого «Мемфиса» (Древнеегипетский город, развалины которого находятся у современного селения Мит-Рахина, близ Каира.), как он переделал фамилию Менкеса.

Петр Ильич очень интересовался судьбою вновь строившегося тогда большого Казенного театра, постройка которого, за отсутствием средств, очень медленно двигалась.

В промежуток времени между двумя посещениями Петром Ильичом Тифлиса я виделся с ним два раза. Это было в марте 1887 года, когда я с женой посетили его в Майданове после встречи с ним в Петербурге11, где ему так хотелось уговорить Варвару Михайловну дебютировать в Мариинском театре, для чего он устроил нам встречу с оперным начальством Погожевым у Эмилии Карловны Павловской, где Варвара Михайловна пела и произвела прекрасное впечатление, но все-таки это не убедило ее в необходимости дебюта, на чем так настаивали Петр Ильич и И. А. Всеволожской. Зная, как Петр Ильич не любит, когда ему мешают друзья своими посещениями во время работы, я уступил только его настойчивому приглашению, и рано утром 14 марта мы были на вокзале в Клину, где переждали некоторое время, чтобы не очень рано будить Петра Ильича, и около десяти часов подъехали к его усадьбе. Петр Ильич уже гулял и, видимо, поджидал нас.

← в начало | дальше →