Переписка с Н. Ф. фон Мекк (1877 год)
174. Чайковский - Мекк
Вербовка,
21 июля 1878 г.
Только сегодня начинаю я поправляться. Все эти дни я чувствовал себя весьма нехорошо и начинал побаиваться, как бы не приключилось серьезной болезни. Теперь могу с уверенностью сказать, что завтра буду совсем здоров.
Ничего не может быть наивнее, как мое предложение Вам писать мне обязательно каждые две недели. И Вы были так добры, дорогая моя, что согласились на это! Я и забыл в ту минуту, как писал Вам, что Вы глава большого семейства и что администрация Ваших дел поглощает у Вас бездну времени. Ради бога, не стесняйтесь, пишите мне тогда, когда Вам этого хочется и когда Вы будете чувствовать влечение к беседе со мной. Только прошу Вас не оставлять меня долго без известий о Вас, и когда обстоятельства будут мешать Вам писать мне, то просто телеграфируйте мне, что Вы здоровы и находитесь там-то. По этому поводу я должен предварить Вас, что французскую телеграмму прислать прямо в Каменку нельзя. Нужно адресовать так: Russie, via Vienne, Kieff, Smela, Kamenка.
В настоящее время здесь находится мой брат Ипполит с женой, и, кроме того, мы ожидаем брата Модеста на несколько дней. 1 августа я буду в Браилове и проведу там, во всяком случае, не меньше недели. Мне очень совестно и досадно, что из-за меня дом Ваш не может быть приведен на свое зимнее положение. Простите, друг мой, что я так злоупотребляю Вашей добротой, но мне очень грустно было бы отказаться от удовольствия провести хотя несколько дней в милом, дорогом Браилове. Все дни, которые я там проведу, я намерен посвятить безусловному отдыху. Он в самом деле мне нужен, точно так же как и уединение, без которого от времени до времени я не могу обходиться.
Я, кажется, в моем последнем письмеце ничего не писал Вам о нашем спектакле. Так как публика должна была находиться на чистом воздухе, то мы очень боялись дождя. Как нарочно после четырех ясных дней в день спектакля с утра начал лить дождь. К счастью, к вечеру все разъяснилось и все обошлось весьма благополучно. Племянница Таня произвела настоящий фурор. Я с успехом исполнил должность суфлера.
Весьма радуюсь, что сюжет “Ромео и Джульетты” нравится Вам. Покамест я еще не разочаровался в своих планах на этот счет. Но я начну писать эту оперу еще нескоро, В настоящее время я работаю над литургией, которая должна быть готова до моей поездки в Браилово. Затем отдых, затем Москва... Ох, эта Москва! Не легко мне там будет в первое время. Но это необходимо, неизбежно.
Я еще ничего точного не могу Вам сообщить насчет концертов Рубинштейна. Юргенсон обещал дать мне обстоятельные сведения, и как только я их получу, то сообщу Вам.
Статью Кюи (за которую я очень благодарю Вас) я прочел и нахожу ее во всех отношениях слабой. Как газетный рецензент Кюи, несмотря на огромные недостатки, имеет и достоинства. Он остроумен, пишет бойко, язвительно и смело. Но ему недостает эрудиции. Все, что он в своей французской статье пишет о греческих ладах, на которых будто бы построена русская песня, крайне наивно и неточно. Вообще на каждом шагу сказывается довольно самоуверенное музыкальное невежество. С другой стороны, попытка ознакомить французов с нашей музыкой достойна сочувствия и может принести пользу.
Поедете ли Вы в Италию? Желаю этого весьма, тем более, что план Ваш прожить там зиму, сколько мне кажется, покинут Вами. Вам нужно, друг мой, набраться хороших впечатлений и приятных воспоминаний.
Еще раз прошу Вас забыть о принятом Вами предложении писать мне обязательно раз в две недели. Особенно в путешествии это будет для Вас. затруднительно. Ради бога, не стесняйтесь мной, но только не оставляйте меня вовсе без известий о Вас. Надеюсь, что Вы и все Ваши здоровы. Ваш безгранично Вас любящий
П. Чайковский.