Переписка с Н. Ф. фон Мекк (1877 год)
40. Чайковский - Мекк
Париж,
27 февраля/11 марта 1879 г.
Итак, я уезжаю завтра по направлению к России. Я унесу с собой самое отрадное воспоминание об этих месяцах, проведенных так несказанно приятно и вместе с тем с такою пользою. Уже давно в моей жизни не выдавалась такая длинная полоса ничем не нарушенного благополучия. Благодарю Вас, дорогой друг, от всей души за эти чудные месяцы. Оглядываясь назад, я с особенною любовью останавливаюсь на воспоминаниях o Viale del Colli. Там мне было особенно хорошо. И ваша близость, и чудный климат, и местоположение, и мое симпатичное помещение, и образ жизни,-все это придавало дням, проведенным в ресторане Bonciani, неоцененную прелесть. Но и Clarens и Париж оставят во мне хорошую память о себе.
Я намерен остановиться на один или два дня в Берлине. Приеду в Петербург четвертого или пятого, а пятнадцатого, вероятно, отправлюсь в Москву, хотя еще не знаю, останусь ли там до отъезда в Каменку или снова возвращусь в Петербург, прослушавши “Онегина”. Сначала я сомневался, поеду ли в Москву по этому случаю, но теперь мне до того захотелось увидеть сценическое воплощение своей мечты (особенно в виду того, что, судя по телеграмме, опера идет недурно), что моя поездка в Москву не представляет никакого сомненья.
Не могу ли я быть Вам полезен в Петербурге? Не хотите ли поручить мне наем для Вас помещения, вообще не нужно ли что-нибудь устроить там для Вас? Уверяю Вас, милый друг, что мне доставило бы огромное удовольствие быть Вам полезным.
Я еще не знаю, где помещусь в Петербурге. Брату Анатолию я поручил устроить мне помещение, но, во всяком случае, у него остановиться я не могу, ибо для меня с Алексеем места нет, притом же для занятий его жилище совершенно не подходит к моим требованиям. Но если Вам вздумается написать мне отсюда, то попрошу Вас адресовать по адресу Анатолия: Новая улица, на углу Невского проспекта, дом 2/75, квартира № 30.
По поводу этого предупреждаю Вас, милый друг, что я. решительно не буду ждать от Вас писем до тех пор, пока не устроитесь в своем московском доме. Я знаю, что скоро Вам предстоят сборы, потом самое путешествие и что Вам будет не до писем. Прошу Вас в случае, если все-таки захотите написать мне, ограничиваться коротенькими записочками, из которых я мог бы знать, что Вы здоровы и где находитесь. Я же, если позволите, буду продолжать писать Вам в тех размерах, как это было в Париже.
До свиданья, друг мой! Еще раз горячо благодарю Вас за все счастье, которое я испытывал в эту поездку и которым я обязан Вам.
Ваш П. Чайковский.
Р. S. Я в первый раз в жизни читаю “Les Confessions” Руссо. Мне неловко рекомендовать Вам эту книгу, если Вы ее не читали, ибо рядом с ежеминутными проблесками гения в ней множество очень цинических признаний, которые делают эту книгу почти недоступной для женщин. Но я не могу не изумляться, во-первых, поразительной силой и красотой его стиля и, во-вторых, глубиной и правдивостью анализа человеческой души. Кроме того, я испытываю невыразимое наслаждение, когда нахожу в его признаниях черты своей собственной натуры, которых ни в каком литературном произведении я не встречал описанными с такой непостижимой тонкостью. Например, я сейчас прочел его объяснение, почему, будучи умным человеком, он в обществе никогда не производил впечатления умного. По этому поводу он распространяется о нелюдимости своей натуры и о невыносимой тяжести поддерживать по обязанности разговор, причем ради поддержания разговора приходится говорить пустые слова, не прочувствованные и не выражающие никакого действительного умственного процесса или душевного движения. Боже мой? до чего он тонко и глубоко верно рассуждает об этом биче общественной жизни! Недавно я хотел в моем письме к Вам выразить. эту самую мысль, но до чего слабо я ее высказал, и до чего сильно и рельефно развил ее Руссо!!