Переписка с Н. Ф. фон Мекк
99. Чайковский - Мекк
Каменка,
30 июля.
1879 г. июля 30-31. Каменка.
Милый, дорогой друг!
Несчастье продолжает преследовать мою бедную сестру и всех нас. Едва она стала несколько спокойнее, веселее и бодрее, как вдруг третьего дня заболел маленький Юрий и так серьезно, что мы все жестоко перетревожились. У него сделался сильнейший жар и диссентерия. Бедный мальчик в несколько часов осунулся, изменился и ослабел. Доктор вот уже третий день почти не выходит из его комнаты. Можете себе представить, в каком страшном беспокойстве находится сестра и как это снова расстроило ее. Вчера ему было однако же лучше, и к вечеру жар ослабел значительно. Его можно считать уже вне опасности, но пройдет, вероятно, много времени, пока он со всем оправится. Митя тоже нездоров и лежит в постели, хотя ничего серьезного нет. В начале письма я сказал, что нас преследует в это лето несчастие. Беру это слово назад. Нельзя, конечно, назвать серьезными несчастиями эти постоянные заболевания детей, да и самое нервное расстройство сестры не грозит, слава богу, никаким трагическим исходом, но нельзя все-таки удержаться, чтобы не роптать немножко на судьбу, которая вот уже несколько месяцев преследует семейство сестры маленькими невзгодами. Едва кончится одна, как тотчас наступает другая, и бедная сестра никак не может провести хоть несколько дней совершенно покойных, а между тем только один покой ей и нужен. По, случаю болезни Юрия мы забыли и думать про наш спектакль, который, по всей вероятности, и не состоится. Что касается проектированных поездок сестры, то вот как это все разрешилось. Ей захотелось во что бы то ни стало повидаться с отцом, который, как я писал Вам, был недавно очень болен. Кроме того она решилась отдать Наташу в институт, так как ребенок этот имеет странное свойство не уживаться ни с какими гувернантками, а учиться нужно. Вследствие этих двух причин сестра решилась ехать в Петербург около 10 августа. Многое можно сказать против этой поездки, но желание ее повидаться с отцом и самой отвезти дочерей в институт так сильно, что невозможно удержать ее. Самое путешествие ее, впрочем, будет покойно. Благодаря старой дружбе с И. Г. фон-Дервизом она во всех своих поездках в Петербург пользуется всегда его собственным вагоном от Каменки до самой Москвы, и на этот раз вагон этот опять ей уже обещан. Брат Анатолий будет сопровождать ее. Выезжают они 10 августа. Вместе с ними выеду и я в Фастово, а оттуда к Вам, в Ваши страны. О дне выезда я буду в свое время телеграфировать.
Я чувствую себя в последнее время нехорошо; стал опять очень нервничать и испытывать совершенно непостижимое постоянное утомление всего организма, доходящее до того, что иногда я не в состоянии сделать ни единого движения и сообразить какой бы то ни было мысли. Все это делает для меня мое одинокое отдохновение в Симаках, вблизи Вас, среди симпатичной местности не только желательным, но необходимым-Поэтому я не иначе, как с величайшим наслаждением помышляю о предстоящей поездке к Вам в гости. Буду я в Симаках, вероятно, одиннадцатого числа вечером.
31 июля.
У меня новая забота. Чтоб объяснить, в чем дело, скажу прежде, что брат Анатолий уже давно живет не в ладу с своим непосредственным начальником. У них отношения вроде тех, которые образовались между Наташей и ее француженкой. т. е. взаимное нерасположение, чтоб не сказать, антипатия. Прокурор этот, некто г. Сабуров, не упускает ни единого случая, чтобы сделать Анатолию маленькую неприятность. Перед отъездом брата Сабуров ему сказал, что если особенной надобности не будет, то он может захватить своим отпуском несколько дней из августа. Так как Анатолию он ничего не дал знать, то тот и распорядился своим временем, т. е. взялся играть в спектакле, который состоится 2 августа, и отвезти сестру, которая выедет десятого. Но четыре дня тому назад пришла депеша от Сабурова, требующая Анатолия немедленно на службу. Он тотчас же ответил, что по семейным обстоятельствам не может явиться ранее 15 августа и просит разрешения продлить отпуск. Вчера пришел ответ: его ходатайство не уважено, и требуют, чтобы он 1 августа был в Петербурге. Это похоже на насмешку. Нельзя же в один день из Каменки перелететь в Петербург! Бедный брат ужасно огорчен этим. Он решился выехать отсюда 3 августа и попадет в Петербург шестого. Пет никакого сомнения, что ему угрожает неприятность. Вообще ему бы очень хотелось переменить службу и отделаться от Сабурова, а это не так легко. Меня все это тем более беспокоит, что я совершенно бессилен помочь ему найти себе другой род службы. Хочу обратиться к одному бывшему товарищу по училищу, сделавшемуся важной особой, и просить его протекции. Ох, уж эта казенная служба!
Вследствие перенесения дня отъезда брата с десятого на третье и я выеду отсюда в Симаки раньше, т. е. пятого и ни в каком случае не позже шестого, о чем в свое время извещу Вас телеграммой. Насчет моего бюджета прошу Вас, милый друг мой, не беспокоиться. Я устроился так, что без всякого затруднения дождусь до своего поселения в Симаках.
Я мог бы выехать третьего, в один день с братом, но мне не хочется уехать, пока не окончу вполне всего третьего действия, а это не может случиться ранее пятого числа. В Симаках я надеюсь сделать все четвертое и последнее действие, которое впрочем недлинно, и я надеюсь, что недели три будут вполне достаточны для этой работы.
Юрию гораздо лучше, т. е. жара у него почти уже нет, и силы возвращаются, но отправления все-таки в высшей степени неправильны, и пройдет еще немало времени, пока он совсем оправится.
Спектакль наш состоится 2 августа. Сейчас была репетиция, и я очень устал от усердного суфлированья. Какой превосходный план путешествия Вы придумали, друг мой! Как я рад, что Вы едете за границу! Как я понимаю в Вас потребность уезжать, неспособность долгого сидения на одном месте и всегдашнее стремление dahin, wo die Citronen bluhn! Я тоже всей душой стремлюсь туда и не теряю надежды побывать и нынешнею зимой в этой милой чужбине.
Как можете Вы, милый друг, извиняться за Ваши заботы об успокоении сестры? Это дало только мне случай в тысячный раз видеть проявление Вашей бесконечной доброты.
До свиданья, милый друг мой!
Ваш П. Ч.