Переписка с Н. Ф. фон Мекк
130. Чайковский - Мекк
[Сиамаки]
31 августа [1879 г.]
Серенький денек, который мне утром так понравился, обратился в очень грустный осенний дождливый день. Это удваивает мою грусть. Припоминаю, как весело и тепло было у меня на душе, когда я сюда приехал. Вы совершенно правы, друг мой, говоря о случае с братом. Это, конечно, не несчастие, а только неприятность, хотя и очень большая. Но теперь, в эту минуту, для меня мучительнее всего неизвестность. Не могу понять, что могло случиться. В последнем письме он пишет: “По службе все идет ладно; отношения с Муравьевым отличные, дела немного.”! Я так радовался этому известию после всех недоразумений и мелких неприятностей, которые случились в прошлом году. И вдруг отставка!
Тем не менее и в этом случае я вижу, как и в целой массе других за последнее время, какое-то провидение, оберегающее меня от ударов судьбы или, по крайней мере, ослабляющее их. Что бы я теперь выстрадал, если б работа моя была не кончена Не удивительно ли, что огорчительное известие пришло, когда, по крайней мере, у меня никакой другой заботы нет?
А еще я задумываюсь над темным и неопределенным предчувствием, которое в последние дни постоянно преследовало меня. Даже не далее, как сегодня утром, когда я смотрел на ивы и ласточек и наслаждался прелестью мирной картины, что-то говорило мне, что нет прочных радостей. В конце концов, мне остается только радоваться тому, что на меня свалилось не несчастье, а лишь неприятность.
В заключение всего я беспрестанно натыкаюсь на мысль о Вас, мой друг. Что бы я выстрадал и вытерпел, если б покровительствующее мне провидение не послало мне Вас! Господи, скольким я Вам обязан!
Я еду не с почтовым, а с курьерским поездом, и очень досадую, что Ваш посланный приезжал, когда меня не было дома, и не дождался. Я хотел посылать к Вам нарочного, чтобы предупредить Пахульского, что я еду не с почтовым поездом, но Алексей меня успокаивает, говоря, что он объяснил Влад[иславу] Альб[ертовичу], когда я еду. Так как поезд выходит в пять часов утра, то я решился выехать в двенадцать часов и ждать на станции, где можно будет отправить несколько телеграмм и где вообще ждать мне будет не так грустно, как здесь. Уж лучше поскорее перенестись в мир суеты и движения.
Так как Влэд[ислав] Альберт[ович], вероятно, не увидит меня сегодня, то попрошу Вас поклониться ему от меня и поблагодарить за намерение проводить меня. Если Вы сообщили ему высказанную мною сегодня мысль, то я желал бы, чтобы он не сетовал на меня, если я ошибаюсь. Я очень полюбил Пахульского и искренно желаю ему успеха.
Еще раз спасибо Вам за все!
Юлье Карловне почтительный поклон. Милочке тысячу нежностей.
Грустно, грустно, смертельно грустно!
До свиданья.
Ваш П. Чайковский