Переписка с Н. Ф. фон Мекк
260. Чайковский - Мекк
Браилов,
2 июля [1880 г.]
10 часов вечера.
Три часа тому назад приехал в Браилов. Ехал сюда с волнением и некоторым замиранием сердца. Во-первых, я нетерпеливо желал иметь сведения о Вас, дорогой друг мой; во-вторых, воспоминания о всех счастливых днях, проведенных в Браилове, и надежда или, лучше, уверенность, что и в этот раз я найду здесь все условия для абсолютного счастия, заставляли сильно биться мое сердце. А кроме того еще невообразимо сильное желание найти здесь все по-старому. Тут ли Марсель, Ефим, Леон? Этот вопрос был для меня весьма важен, ибо я по природе маньяк, быстро свыкающийся с той или другой обстановкой и страдающий от всякой перемены. Я был встречен Марселем Карловичем и Ефимом, и не могу Вам передать, как мне приятно было их обоих увидать. Если б на кучерском месте восседал не Ефим, значительная доля наслаждения была бы утрачена. Затем я увидел знакомые места, с удовольствием констатировал окончание достройки костела, с умилением приветствовал милый Мариенгай и, наконец, въехал в дом Ваш... Все по-старому, все дышит Вашим невидимым присутствием. Нового только несколько молодых деревьев, подсаженных вдоль некоторых дорожек сада, попугай (я очень люблю их) у главного входа и несколько новых картин в самом доме. Прежде всего я спросил письма от Вас и нашел их два. Радуюсь, что Вы здоровы, но не могу не заметить несколько грустного тона писем. Если не ошибаюсь, милый друг, предшествовавшие Вашему путешествию ожидания не вполне соответствуют осуществлению Ваших планов. Увы! почти всегда так бывает. Только мои посещения Браилова и Симаков всегда превосходят по силе наслажденья мои мечтания.
Затем Марсель подал мне запечатанный сверток, в коем я нашел драгоценный подарок Ваш. Я был столь же поражен изумительной красотой этого поистине художественного произведения, сколько тронут теми мыслями и чувствами, которые внушили Вам идею этого чудного подарка. Но позвольте мне решительно протестовать против предположения, что я могу пережить Вас. Давайте жить вместе и подольше, друг мой! Ведь, несмотря на частые горечи и разочарования, у обоих нас есть все-таки много пут, связывающихся с жизнью. Часы эти я буду отныне неизменно носить при себе до конца дней моих, но не для того, чтобы я нуждался в вещественном напоминании о Вас- я никогда и ни на единую минуту не забываю Вас и никогда не забуду, хотя бы мне прожить еще тысячу лет,-но потому, что мне сладко иметь на себе вещь, невыразимое изящество которой достойным образом выражает невыразимую доброту Вашу и неоцененную нравственную красоту того дружеского чувства, которое я вместе с моей музыкой имел счастие внушить Вам. Бесконечно благодарю Вас, дорогой друг мой!
Завтра еще напишу.
Ваш П. Чайковский.