Переписка с Н. Ф. фон Мекк
327. Чайковский - Mекк
С.-Петербург,
26 января 1881 г.
Понедельник.
Дорогой, милый, единственный друг! Хотел написать Вам перед отъездом из Москвы, но накануне отъезда был не совсем здоров, а на следующий день, получивши телеграмму, приглашавшую меня приехать поскорее, засуетился и едва успел попасть на железную дорогу.
Путешествие, как и всегда, имело на меня благотворное влияние. Я все время проспал и приехал сюда в очень бодром состоянии души и тела. Сегодня еще никуда не показывался; ходил только смотреть картину Куинджи, о которой теперь много говорят и пишут. Действительно, это поразительно искусное произведение в сфере пейзажной живописи; безусловно верное воспроизведение природы идти дальше не может!
Дела Модеста идут хорошо. Сначала пьесу его театрально-литературный комитет не пропустил, и бедный мой брат был очень огорчен этой неудачей, но актриса Савина так энергически хлопотала о пропуске пьесы, что теперь дело слажено. Пьеса его пойдет в бенефис Савиной около 10 февраля, т. е. почти в одно время с первым представлением моей оперы.
Что касается последней, то завтра начинаются оркестровые репетиции, и я получил уже от Направника приглашение явиться завтра в двенадцать часов. Это меня приятно волнует, но, увы, нет никакого сомнения, что удовольствие слышать в первый раз реальное воспроизведение задуманной мной музыки будет отравлено театральными дрязгами!
Из Каменки имею нехорошие известия. Племянница Таня продолжает быть опасно больна. Между тем, дело о замужестве ее сделало шаг вперед. Кн. Трубецкой вышел в отставку и по протекции тетки, княгини Воронцовой, получил хорошее место. Таким образом, материальные препятствия устранены, но, увы! здоровье ее так плохо, что теперь еще о свадьбе думать нечего! Лев Васильевич тоже все хворает. Я написал ему касательно рекомендации директора завода и просил по собрании нужных сведений отвечать Вам непосредственно.
Меня в высшей степени заинтересовала история Вашего француза! Какая странная судьба этого человека!
Как мне горько думать, что Вы не услышите в этом году ни “Онегина” ни “Девы”!!!
Потрудитесь, друг мой, передать мое нижайшее почтение Юлье Карловне и всем остальным членам Вашего семейства, а также кланяйтесь от меня, прошу Вас, Влад[иславу] Альбертовичу!
Беспредельно любящий Вас
П. Чайковский.
А бедный мой Алеша очень плакал, прощаясь со мной!!! В следующем письме расскажу Вам кое-что про Ткаченко.