Переписка с Н. Ф. фон Мекк
418. Мекк - Чайковскому
Флоренция,
18 ноября 1881 г.
Милый, дорогой друг мой! Как я счастлива Вашим приездом, но как в то же время меня огорчает мысль, что ото так не надолго. Знаете, дорогой мой, что я Вам скажу, но только, пожалуйста, не примите это за эгоистичное выражение. Уверяю Вас, что я говорю с полным убеждением, и если Вы сами беспристрастно исследуете это, то согласитесь со мною. В Риме климат очень вреден для людей. Припадки, которые испытывал Модест Ильич, есть точь-в-точь то же самое, что переносила и я в Риме. Я впала в такую апатию и слабость, что испугалась; я думала, что у меня окончательно чахотка начинается. Ночью сильнейшие поты, днем слабость до изнеможения. Я думала, что это было мое личное состояние, но, когда я прочла в Вашем письме, что Модест Ильич, человек молодой, конечно, не разбитый, как я, с запасом сил и здоровья, ощущал в Риме то же, что и я, я убедилась окончательно, что это было действие римского климата. Да и в самом деле. Вы подумайте, милый друг, ведь никогда никого не посылают для здоровья в Рим, в особенности в самый город. Меня мой доктор в Риме гнал из города вон, предписывал побольше быть за городом. Посылают же для здоровья во Флоренцию и на Riviere ponente и levante. Одним словом, все это клонится к тому, чтобы Вы, поживши с месяц в Риме, решили переехать вместе с Модестом Ильичом и с Колею во Флоренцию на Villa Bonciani, где было [бы] совершенно достаточно места для Вас всех троих; со столом, прислугою и всем хозяйством там ведь никакого затруднения не было бы. Когда поживете некоторое время в Риме, то подумайте об этом, милый друг мой....
Поздравляю Вас, мой милый друг, с новым родственником. Хотя мне очень жаль, что моя мечта не осуществилась, но я все-таки очень буду [рада], если милая Ваша Вера найдет счастье с избранным ею человеком. Что же касается моих планов, то я все еще не теряю надежды на возможность осуществления их в другой форме. Есть еще Анна, есть Наташа, авось и мне с моим кандидатом посчастливится. А он ужасно мечтает о том, чтобы на масленице поехать в Киев к Александре Ильинишне, и я очень бы желала, чтобы это исполнилось. Милый друг мой, напишите мне, пожалуйста, поподробнее, кто такой муж Веры, где он служит, имеет ли состояние, каких лет, давно ли знаком Вашим. Я и имя его узнала только из письма Коли, которому сказал Анатолий Ильич.
Влад[ислав] Альб[ертович] в настоящую минуту находится в городе, на гимнастике, но я нисколько не сомневаюсь, что он будет счастлив Вашим позволением приехать к Вам и, конечно, воспользуется им в назначенный час.
У нас очень хорошо, милый друг мой, я ужасно довольна своим пребыванием здесь, и здоровье мое и сравнивать нельзя с тем, как оно было не только в Риме, но даже и в Москве....
А что, дорогой мой, не правда ли моя, что вдохновение Ваше, эта божественная сила, конечно, не иссякла в Вас, а была только придавлена тяжелыми ощущениями и Бортнянским, а как только этот гнет свалился с Вас, и вдохновение и муза встрепенулись, ожили и требуют удовлетворения. Если Вы проживете до ста лет, мой милый друг, то и тогда Ваши вдохновения не пропадут, они, быть может, изменят несколько свой характер, но, все будут бить ключом, потому что это Ваша натура. Ваша собственная потребность, по поговорке: “С чем из колыбельки, с тем и в могилку”. Вы потому и владеете сердцами, что Вы это-Вы сам везде.
Однако я держу человека. Дорогой мой, не беспокойтесь писать на адресе: “Barriere St. Nicolo”, a просто Villa Fenzi a Ruschiano; ее теперь хорошо, знают. До свидания, мой милый, бесценный друг. Всем сердцем горячо Вас любящая
Н. ф.-Мекк.