Переписка с Н. Ф. фон Мекк
122. Чайковский - Мекк
[Париж]
23 апреля 1883 г.
Суббота.
Милый, дорогой друг мой!
Всё из того же Парижа пишу Вам и решительно еще не предвижу, когда можно будет уехать. Положение племянницы Тани то же самое. Оставить ее нет никакой возможности хотя бы уже оттого, что находящаяся при ней компаньонка, присутствие которой я считаю необходимым (ибо это превосходнейший человек, оказывающий Тане не только услуги и заботы, но и совершенно родственные ласки), объявила, что ни за что не согласна остаться с ней одна, боясь ответственности перед родителями, с коими даже вовсе не знакома.
Точно так же всё я целый день сижу за работой, задавшись целью окончить мою оперу и таким образом осмыслить мое здешнее пребывание. Работаю я до утомления и отупения, но зато велико будет душевное мое наслаждение, когда, бог даст, возвращусь в Россию успокоенный и насчет Тани и насчет оперы.
Не могу Вам выразить, дорогой друг, до чего я был обрадован благоприятными известиями о состоянии здоровья Вашего Миши. Имею о нем ежедневные сведения от Модеста, который не пропускает ни одного дня без письма ко мне, и в каждом письме пишет последние известия. Какое было мне счастье, когда я прочел, что он выпил две чашки чаю. Ведь это было первое проявление аппетита после столь долгого времени, а аппетит - несомненный признак выздоровления. Если б Миша был для меня не более как знакомый мне симпатичный мальчик, то и то с великой радостью я принимав бы известия об улучшении в ходе болезни. Но он Ваш сын; я знаю, что Ваше собственное благосостояние в совершенной зависимости от него, и поэтому неудивительно, что участие мое к нему самое горячее.
Погода весьма мало благоприятствует мне в Париже. Настоящей весны до сих пор еще нет, и северный лютый ветер немилосердно дует безостановочно.
Недавно испытал я большую тревогу и страх. Генерал Рихтер телеграфировал мне, что кантата моя (которую я послал уже давно вместе с другими партитурами) не пришла и что он боится, не пропала ли она. Не могу Вам изобразить моего отчаянья. Я уже решил, что, наверное, и кантата, и марш, и целое действие оперы пропали ! Но пришлось провести только одну бессонную ночь. На другой день утром пришла телеграмма, что всё дошло в целости.
Будьте здоровы, дорогая моя! Дай бог, чтобы Миша скорее выздоравливал.
Ваш до гроба
П. Чайковский.
Всем Вашим, и милому Коле в том числе, усердные поклоны и приветствия.