Переписка с Н. Ф. фон Мекк
370. Мекк - Чайковскому
Belair,
2 марта 1887 г.
Милый, дорогой друг мой! Вот я и опять в своем Belair, в своем маленьком уголке, в котором всё устроено по моим потребностям и привычкам, но, несмотря на то, что необыкновенно приятно иметь великолепные сливки и масло, чудесного Erard'a, свой биллиард, крокет и проч. и проч., я всё-таки не перестаю вздыхать об этом чудном юге, солнце и цветах, к которым я так стремилась и от которых так безжалостно и навсегда оторвала меня судьба, а между тем, мое здоровье пришло уже в такое состояние, что я только на крайнем юге и могу существовать без опасности для своей жизни. Теперь, как только мы перебрались на север, я сейчас же простудилась, и в настоящее время грудное состояние мое отвратительно, а погода делается все хуже и хуже, и наконец вчера выпал снег, а сегодня два с половиной градуса мороза. Жестоко, безжалостно!
Но мой Веlair'чик всё такой же миленький, кокетливый, как всегда, только музыки недостает и вообще по части развлечений очень schwach; вообще ведь во французских провинциях жизнь гораздо скучнее, чем в немецких. В Германии в самых маленьких местечках и: городках Вы можете иметь и хорошую музыку и хороших музыкантов, а во Франции они очень много разглагольствуют о музыке, но эта страна совсем не музыкальная, и музыка у них только профессия, средство наживы. Я не люблю французов: их самопоклонение, самообожание мне до крайности противны.
А на бедном юге опять повторилось землетрясение, но был легкий удар, а, по наблюдениям ученых, должен опять быть в марте. Далее же предсказывают, что в сентябре опять будут землетрясения в разных местах и даже в России. Теперь уже нельзя и знать, куда бежать.
У меня был мой Володя в Париже, по делам. Он пробыл у меня только два дня, но на меня всегда освежающе действует его пребывание у меня. Его безграничная снисходительность ко всем и ко всему и его беззаветная, бесконтрольная любовь ко мне мирят меня с жизнью и на долгое время служат мне утешением. Сашок и Макс все еще находятся в Америке, Сашок в Южной, а Макс в Нью-Йорке; должно быть, в марте вернутся в Россию. Меня очень радуют Ваши отзывы, дорогой мой, о нашей маленькой Кирушечке. Они так дороги мне, эти милые, невинные существа, пошли им господи счастья в жизни.
Очень мне интересно знать, как пройдет Вам новое дирижирование Вашего концерта в Петербурге. Конечно, я убеждена, что вполне хорошо, но всегда хочется знать как можно подробнее. А когда пойдет “Чародейка” и какой будет персонал?
Слышали Вы, милый друг мой, что этот мальчик, хотя и великолепный пианист, Зилоти, женился, но, говорят, блестящую партию сделал в смысле состояния: четыреста тысяч приданого получает; женился он или на Боткиной или на Третьяковой, в Москве, - не помню хорошенько.
Будьте здоровы, мой милый, дорогой друг. Всею душою Вас безгранично любящая
Н. ф.-Мекк.
Р. S. Я сейчас вспомнила, что Вы еще нескоро вернетесь в Майданово, поэтому подожду отсылать это письмо.