Биография Чайковского. Роман в музыке
К своей пятой опере композитор шел многие годы, но предопределили ее появление, в частности, встречи с Л. Н. Толстым, состоявшиеся в декабре 1876 года. Петр Ильич провел с великим писателем всего лишь два вечера, но еще долгое время находился под впечатлением от разговоров с ним. Постепенно композитор совершенно уверовал, как в истину, в убеждение Толстого, что «тот художник, который работает не по внутреннему побуждению, а с тонким расчетом на эффект, тот, который насилует свой талант с целью понравиться публике и заставляет себя угождать ей,— тот не вполне художник, его труды непрочны, успех их эфемерен».
Слова Толстого попали на благодатную почву. Размышляя над ними, композитор окончательно укрепился в решении продолжить работу над жанром оперы, к которой он испытывал сильную тягу — «внутреннее побуждение», выражаясь словами писателя. Более того, он был уверен, что свои чувства, мысли и убеждения должен выразить через оперу, обладающую необычайной силой воздействия на слушателей. «Соединяя в себе столь много различных элементов, служащих одной цели (музыку, поэзию, живопись, скульптуру, танцы, пантомиму, искусство режиссера и актера.— Г. П.),— опера едва ли не самая богатая музыкальная форма». Поэтому Петр Ильич вступает в резкую полемику с В. В. Стасовым, который советовал ему не браться больше за оперу. Композитор был непримиримым в вопросах выбора своего дальнейшего музыкального пути. «Приговор» Стасова, что-де он, Чайковский,— автор программных симфонических произведений, симфоний и квартетов, романсов — неспособен к сочинению хорошей оперы, не мог уже остановить его. «...У меня на этой дороге намечена станция: о п е р а, и, что бы Вы мне ни говорили,— писал он Владимиру Васильевичу,— ...про мою неспособность к этому роду музыки, я пойду своим путем, нимало не смущаясь».
Петр Ильич категорически отвергает несколько сюжетов для оперы, предложенных Стасовым, в том числе шекспировского «Отелло» и сценарий «Кардинала» по роману А. Виньи «Сен-Map». Обстоятельно мотивируя отказ, он пишет, излагая свое кредо в отношении к оперному жанру: «Мне нужен такой сюжет, в котором преобладал бы один драматический мотив, например: любовь (материнская или половая — это все равно), ревность, честолюбие, патриотизм и т. п. Я желал бы драмы более интимной, более скромной...»Он подчеркивал, что «склонен исключительно к выражению чувств нежных и любовных», а не сюжета « героико-историко-религиозно-политико-мелодраматйческого». «...Мне нужны люди, а не куклы; я охотно примусь за всякую оперу, где хотя и без сильных и неожиданных эффектов, но существа, подобные мне, испытывают ощущения, мною тоже испытанные и понимаемые... Я ищу интимной, но сильной драмы, основанной на конфликте положений, мною испытанных или виденных, могущих задеть за живое...»
С лирическими операми своего времени Петр Ильич был отлично знаком: в 1853 году появилась «Травиата» Верди, в 1856—«Русалка» Даргомыжского, в 1859 — «Фауст» Гуно, в 1863 — «Искатели жемчуга» Визе, в 1869 — «Каменный гость» Даргомыжского, в 1875 — «Кармен» Визе и «Демон» Рубинштейна. Он знал хорошо и народно-исторические оперы, написанные петербургскими композиторами-«кучкистами»: «Борис Годунов» Мусоргского, «Псковитянка» Римского-Корсакова, «Князь Игорь» Бородина. Отдавая дань самобытности драматургии этих опер, их новаторству в области создания народной драмы, основу которой составляла русская песня и психологически верная декламация, Чайковский продолжал поиски воплощения «движения человеческой души» в рамках собственно оперного жанра, ценя развитые вокальные формы. И в этом он был страстным продолжателем традиций, заложенных оперным творчеством Глинки. Вместе с тем Чайковский страстно желал познать и отразить одновременно душевный строй человека своей эпохи. Поэтому в тех или иных сюжетах его волновала прежде всего душевная драма героев. Передавая чувства этих героев, композитор вкладывал эмоции, свойственные своим современникам, а средствами музыкального языка становились интонации характерных для того времени подлинных крестьянских песен, городского романса в органичном сочетании с традиционными развитыми оперными формами: ариями, ариозо, романсами, ансамблями, хорами и т. д. Не случайно поэтичнейший сюжет пушкинского «Евгения Онегина», предложенный певицей Е. А. Лавровской, сразу же воспламенил и несказанно обрадовал композитора, как совершенно подходящий к его «музыкальному характеру».