Биография Чайковского. Музыкальный драматург
В январе 1884 года в московском Большом театре начались репетиции первой постановки «Мазепы». Петр Ильич постоянно бывал на них. Он аккомпанировал певцам, которые разучивали свои партии с большим усердием. Особую старательность проявляла Э. К. Павловская — исполнительница партии Марии. Однако на генеральной репетиции Петра Ильича поразила крайняя холодность публики. Композитор испытал глубокую горечь, нервы его пришли в крайне возбужденное состояние, хотя и ему, и артистам было устроено много оваций. Поэтому сразу же после премьеры, состоявшейся 3 февраля, он бесповоротно решил уехать отдохнуть за границу, даже не оставшись послушать первое исполнение своей новой (Второй) сюиты, намеченное на следующий день. Перед отъездом написал письма благодарности участникам московской премьеры оперы — дирижеру И. К. Альтани, певцам Б. Б. Корсову, Э. К. Павловской, П. Б. Борисову — за их сочувствие, за чудесное исполнение своих партий, а Э. Ф. Направнику сообщил, что по состоянию здоровья не может приехать в Петербург на первый спектакль «Мазепы», назначенный на 6 февраля.
В Берлине композитора ждала депеша от брата Модеста с известием, что первое исполнение оперы в Петербурге прошло успешно. Из германской столицы Чайковский направился в Париж, но здесь ему довелось пережить немало горестных минут: он получил письмо от П. И. Юргенсона о неуспехе «Мазепы» в Мариинском театре и сожалении, что композитор отсутствовал на премьере. Теперь Петр Ильич понял, что брат просто не хотел его расстраивать, и пришел в самое мрачное настроение. «Неужели ты думаешь,— отвечал он Петру Ивановичу,— что я сам не понимаю лучше, чем кто-либо другой, как многого я лишаюсь и как парализую все свои успехи своим несчастным нравом?.. Ничто так не может меня разозлить, как фраза „ты сам виноват". Конечно „сам", но виноват ли я в том, что я так создан, а не иначе? » Как благодарил он теперь брата за его депешу: «...Ты хорошо сделал, что лгал; ибо меня, право, можно было убить правдой...» — писал он Модесту.
Вернувшись в Петербург, Петр Ильич убедился, что сильно преувеличивал свои невзгоды: «...„Мазепа" здесь все-таки понравился и никакого позора (как мне это казалось издали) не было. Не подлежит также сомнению, что здешняя критика (которая единодушно втоптала в грязь мою бедную оперу) не есть отражение общего мнения и что все- таки и здесь немало людей очень мне сочувственных»,— сообщил он Н Ф. фон Мекк. Однако в связи с петербургской постановкой потребовались некоторые сокращения ряда сцен оперы. Приступив к работе, Петр Ильич обнаружил, что изменения должны быть более капитальны. Ему захотелось сократить хор в первой картине первого действия, сцену Мазепы с Марией во второй картине второго действия и последний номер третьего действия и дописать новые эпизоды в партии Марии и ее колыбельной песне, которой теперь заканчивалось произведение.
Седьмая опера Чайковского отличалась от предыдущих его опер значительностью музыкально-драматического содержания. Вначале композитора привлекла «интимная драма» — трагедия юной Марии Кочубей, полюбившей старца-гетмана, и ее любовь, послужившая поводом для распрей между Кочубеем и Мазепой. Но затем основу конфликта и музыкальной драматургии произведения составили также сложная историческая тема — одна из великих страниц жизни русского народа в борьбе за свободу своей родины — и победа под предводительством Петра Первого над шведскими захватчиками, нашедшая яркое выражение в симфонической картине «Полтавский бой», и политическое соперничество Мазепы и Кочубея, приведшее к жестокой расправе над отцом Марии.
В этой опере композитор органически сочетал лирико-психологическую и историческую драмы, проявив глубокое понимание законов музыкально-театральной драматургии. Чайковский тонко чувствовал жанры трагедии и комедии в драматическом театре. Он изучал классические образцы в области литературы и в музыке, жадно и глубоко познавал произведения современных авторов, используя малейшую возможность для посещения театров, где бы и когда бы ни находился. Он, остро воспринимая увиденное и услышанное, переосмысливал его и воплощал в собственном творчестве. Вот почему с такой необычайно выразительной силой он следует принципам музыкально-драматургического построения и слушательского восприятия в «Мазепе».