А. М. Давыдов. Моя встреча с П. И. Чайковским
На репетициях замечания Петра Ильича касались главным образом музыкального оформления. Он требовал точного ритма, верной интонации и сугубого акцента на нюансы. Замечательного хормейстера Крылова Петр Ильич удостоил особой похвалы за безупречную работу хоровых масс. Будучи в Киеве, Петр Ильич специально побывал в Софийском соборе, чтобы послушать замечательный хор, который исполнял его вещи под управлением знаменитого регента Калишевского2. Трудно передать восторг Петра Ильича от исполнения этого хора.
Побывал Петр Ильич также в Киевской музыкальной школе3, главным образом в классе выдающегося Maestro Камилло Эверарди, у которого я в то время занимался по постановке голоса частным образом (то есть не в школе, а у него на дому), скрывая, что пою в оперном хоре, иначе он ни за что не стал бы со мною заниматься. Эверарди считал нерациональным и невозможным совмещать правильные и регулярные занятия по постановке голоса с пением в хоре, и в этом отношении, я нахожу, он был прав. Петр Ильич был очень дружен с Эверарди еще по Петербургу, где он был профессором консерватории и, не поладив с директором Антоном Григорьевичем Рубинштейном, переехал в Киев.
Несколько лет спустя Герман стал одной из любимейших моих партий, но, к сожалению, перед творцом этой гениальной оперы мне выступить не пришлось. Однако брат и сотрудник Петра Ильича, автор либретто почти всех его опер, Модест Ильич Чайковский слышал меня в «Пиковой даме» и говорил, что Петр Ильич, несомненно, был бы весьма доволен моим исполнением, как вокальным, так и сценическим. Если Герман мне удался, то я во многом обязан, во-первых, даровитейшему художнику-дирижеру Э. Ф. Направнику, который помог мне своими авторитетными советами в музыкальной интерпретации партии, а во-вторых, известному драматическому артисту Н. П. Рощину-Инсарову, натолкнувшему меня на мысль изображения Германа не неврастеником, [а] маньяком, упорно преследующим единственную цель своего существования — обогащение, во что бы то ни стало. Впрочем, такого же мнения придерживался и автор либретто оперы М. И. Чайковский. Он говорил мне, что Петр Ильич и он создали своего Германа, во многом отличающегося от героя пушкинской повести, как впрочем, и вся опера является совершенно самостоятельной трактовкой сюжета произведения величайшего русского поэта.
С увлечением работая над созданием образа Германа, я всегда помнил проникновенные слова Петра Ильича, сказанные мне в Киеве, в дни моей юности: «Старайтесь, молодой человек... из вас будет толк!..».
Комментарии:
Давыдов Александр Михайлович (наст. фамилия Левенсон, 1872—1944) — певец (лирико-драматический тенор), заслуженный артист Республики. Ученик К. Эверарди.
Артистическую деятельность начал в 1889 г. в Киевской опере. До 1900 г. пел во многих оперных антрепризах и оперетте (Тифлис, Екатеринослав, Харьков, Н. Новгород, Казань и другие). С 1900 г. пел в Мариинском театре, с 1914 г. выступал только как камерный певец. В 1924 г. оставил сцену. С 1936 г. работал в вечерней школе пения при Государственном академическом театре оперы и балета им. С. М. Кирова.
Опубликовано: Воспоминания о Чайковском, изд. 1, с. 184; изд. 2, с. 305—308; изд. 3, с. 306—309.
1 Мемуарист ошибся. Чайковский уехал из Киева 22 декабря 1890 г., на другой день после второго исполнения оперы «Пиковая дама». Никакими спектаклями в Киеве он в этот раз не дирижировал. Об упоминаемом дирижировании Чайковского «Фаустом» Гуно см. воспоминания И. П. Прянишникова, с. 256—257.
2 О посещении П. И. Чайковским Софийского собора вспоминает один из участников хора — М. Гайдай: «Все певцы были в возбужденном состоянии — разнесся слух, что Чайковский, тот Чайковский, сочинения которого мы нередко учили на спевках и пели в соборе, приедет слушать наш хор. Так и случилось. Послышался звонок, и в зал вошел очень симпатичный старик с большим выпуклым лбом и, что резко запечатлелось в моей памяти, с оригинально, несколько небрежно торчащими кверху седеющими волосами. Это и был незабвенный Петр Ильич, а с ним Леон Идзиковский — издатель. Как только Петр Ильич показался в дверях зала, навстречу ему полились звуки его „Легенды", а затем [второй] из его „Херувимских". Кажется, хорошо не помню, пели мы и „Соловушку". Помню, что он с большою похвалой отозвался о нашем хоре...» (из письма в редакцию.— Музыка и пение, 1903, № 9).
3 16 декабря 1890 г. П. И. Чайковский присутствовал на музыкальном утре в музыкальном училище Киевского отделения РМО.