У. Дамрош. Встречи с Чайковским в Америке и Англии
Весной 1891 года мы открывали Карнеги-холл — концертный зал, построенный Эндрью Карнеги. Он должен был стать очагом крупнейших музыкальных мероприятий Нью-Йорка. К открытию был приурочен музыкальный фестиваль, в котором принимали участие нью-йоркские Симфоническое и Ораториальное общество.
Чтобы придать этому фестивалю особое значение, я пригласил в Америку Петра Ильича Чайковского, великого русского композитора, продирижировать какими-нибудь своими произведениями1.
За весь мой долголетний опыт я ни разу не встречал великого композитора такого милого, такого скромного, даже застенчивого, как он. Мы все сразу же полюбили его: жена и я, хор, оркестр, служащие гостиницы, где он жил, и, разумеется, публика2.
Он часто приходил к нам домой, и, думаю, с удовольствием3. Он был всегда очень обходителен со всеми, но, казалось, что его никогда не покидает какой-то налет печали, несмотря на то, что прием его Америкой был более чем восторженный и успех во всех отношениях столь значительный, что он строил планы на возвращение сюда в следующем году. Но он часто бывал обуреваем неудержимой меланхолией и грустью4.
В следующем году в мае я с женой поехал в Англию и получил приглашение в старый Кембриджский университет на интересную церемонию вручения степеней, на которой Чайковскому была присуждена почетная степень доктора музыки5. Вечером в столовой колледжа был дан большой банкет, и мне посчастливилось оказаться рядом с Чайковским. За обедом он рассказал мне, что только что окончил новую симфонию, которая по форме отличается от всех до сих пор им написанных. Я спросил, в чем заключается разница, и он ответил: «Последняя часть — адажио, и все произведение имеет программу».
— Расскажите мне программу,— горячо попросил я.
— Нет,—сказал он,— этого я никогда не скажу. Но я пришлю вам партитуру и оркестровые голоса, как только они будут готовы у моего издателя Юргенсона.
Мы расстались, предполагая встретиться снова в течение зимы в Америке. Увы! В октябре пришла телеграмма, известившая о его смерти от холеры. Но несколько дней спустя был получен пакет из Москвы, содержавший партитуру и голоса симфонии № 6 — «Патетической»! Это была словно весточка от покойного. Я немедленно стал репетировать это произведение и в следующее воскресенье впервые исполнил его в Америке. Успех был мгновенный, и он не ослабевает с годами.
Комментарии:
Дамрош Уолтер (Вальтер) (1862—1950) — американский дирижер, пианист, композитор немецкого происхождения; член Американской академии искусства и науки, доктор музыки Колумбийского и Принстонского университетов; один из директоров «The Music-Hall Company of New York» дирижер симфонических концертов и оперы в Нью-Йорке.
Опубликовано: Воспоминания о Чайковском, изд. 1, с. 238—239; изд. 2, с. 316—317; изд. 3, с. 317—318. Перевод И. Г. Соколинской.
1 В симфонических концертах в Music-Hall под управлением П. И. Чайковского исполнялись его произведения: 23 апреля/5 мая — Торжественный коронационный марш (по случаю открытия концертного зала Music-Hall 25 апреля/7 мая — Третья сюита, 26 апреля/8 мая — хоры «Отче наш» и «Легенда», 27 апреля/9 мая — Первый концерт для фортепиано с оркестром (А. Аус дер Оэ).
2 На следующий день своего приезда в Нью-Йорк Чайковский пошел на репетицию предстоящего концерта, «На репетиции кончали финал Пятой симф[онии] Бетховена. Дамрош (дирижировавший без сюртука) показался мне очень симпатичен. По окончании симфонии я направился к Дамрошу, но тотчас же должен был остановиться, чтобы ответить на громкое приветствие оркестра. Дамрош произнес маленький спич; снова овация. Я успел прорепетировать только 1-ю и 3-ю части сюиты. Оркестр превосходный» (Дневники, с. 264). 20 апреля/2 мая Чайковский писал Э. Ф. Направнику: «Здесь меня встретили необыкновенно радушно. <.. .> Оркестр очень хорош, особенно деревянные. <...> Музыканты приняли меня восторженно» (Полн. собр. соч., т. 16—А, с. 101).
3 Особенно приятное впечатление на Чайковского произвел Э. Карнеги: «.. .этот удивительный оригинал, из телеграфных мальчишек обратившийся с течением лет в одного из первых американских богачей, но оставшийся простым, скромным и ничуть не подымающим носа человеком,— внушал мне необыкновенную симпатию, может быть оттого, что и он преисполнен ко мне сочувствия. В течение всего вечера он необыкновенно своеобразно проявлял свою любовь ко мне. Хватал меня за руки, крича, что я некоронованный, но самый настоящий король музыки, обнимал (не целуя: здесь никогда мужчины не целуются), выражая мое величие, поднимался на цыпочки и высоко взымал руки, и, наконец, привел все общество в восторг, представив, как я дирижирую. Он сделал это так серьезно, так хорошо, так похоже,— что я сам был восхищен» (Дневники, с. 279).
4 «Америкой я очень доволен. Меня принимали там восторженно; успех был огромный. Радушия, гостеприимства, дружелюбия мне было оказано вдоволь. Но теперь мне приятно обо всем этом вспоминать; находясь же там, я все время страшно тосковал по России и всей душой стремился домой» (письмо П. И. Чайковского к М. М. Ипполитову-Иванову от 3 июня 1891 г.— Полн. собр. соч., т. 16-А, с. 126).
5 Чайковский приезжал в Лондон в 1893 г. (7/20 мая —3/15 июня) по случаю присуждения ему степени доктора honoris causa Кембриджского университета. В этот приезд в Лондоне под управлением Чайковского были исполнены его Четвертая симфония и симфоническая фантазия «Франческа да Римини».