Жизнь Чайковского. Часть IV (1866 — 1877)
Мое мнение — приспособить ее для меццо-сопрано и передать Крутиковой (А. И. Крутикова, меццо-сопрано, явившееся на Мариинской сцене на смену Чавровской, поныне артистка русской оперы в Москве, в Большом театре.). Впрочем, решайте по своему усмотрению.
Басманова (я считаю эту партию второстепенной) можно передать Абариновой. (А. И. Абаринова, до этого певшая в итальянской опере под фамилией Реджи, потом несколько лет была певицей Мариинского театра. В конце семидесятых годов перешла в драматическую труппу Алексавдринского театра.)
Ограниченный голос Сариотти (по объему) не годится для партии Жемчужного, особенно в совокупном номере III-го действия, и надо передать ее басу Васильеву 1-му (Васильев 1-й обладал феноменальной красоты басом. После ухода О. Петрова заменил его с успехом в роли Сусанина.), а Молчана — Сариотти.
Прошу сообщить мне ваше решение, особенно касательно Морозовой.
Хотя к разучиванию оперы мы приступим, вероятно со второй недели, но для облегчения артистам и хору я бы попросил вас уже заранее сделать сокращения, т. е. выбросить все повторения как по либретто, так и по музыке, которые задерживают и тормозят ход драмы. Их весьма много, например, действие IV — свадебный хор, повторяющийся три раза, и пр. Танец нужно также поубавить. Уверяю вас, что этим и без того длинная опера значительно выиграет. Еще должен вас предупредить касательно уничтожения чрезвычайно густой и яркой оркестровки, с которой во многих местах голоса не могут совладать, и которая ставит действующих артистов в самое ничтожное положение. Надеюсь, что вы примете все мои замечания как от доброжелательного и к вам расположенного сотоварища, которого судьба заставляет уже 11 лет наблюдать и заниматься ежедневно оперным искусством.
№ 212а. К Э. Ф. Направнику.
18 декабря.
Многоуважаемый Э. Ф., я не только не обижен на ваши замечания, но, напротив, от всей души вам за них благодарен. Вообще я очень рад, что, благодаря вашему письму, я получаю возможность сообщаться и вести дело исключительно с вами. Все, что вы требуете относительно раздачи ролей, перемен и сокращений, — я сделаю охотно, как вы мне укажете. Для того, чтобы подробнее переговорить о всем, я приеду в будущее воскресенье и, повидавшись с отцом, прямо приду к вам. Если вам нельзя в этот день быть дома, то потрудитесь оставить мне записочку, когда я могу вас застать на следующий.
Попрошу вас о моем приезде никому не говорить, потому что я приеду ненадолго и не хочу никого видеть, кроме вас.
№ 213. К А. Чайковскому.
26 января 1874 г.
<...> В Питере я остановился в отвратительном (вместе с Михайло) отеле Виктория. Отправился прямо к Направнику, которому перед тем я назначил свидание письменно. Я решил очаровать его полным согласием со всеми требованиями его и ласково почтительным обращением. Цель эту я достиг самым блестящим образом, и мы расстались с ним по-дружески. Все четыре дня я проработал над сокращениями и изменениями в партитуре. Большею частью обедал у папаши и занимался у него же. Как я ни убегал от всех, но меня-таки нашли и атаковали в моем номере. С Бесселем виделся. Затруднения с цензурой устранены благополучно. Вообще с оперой покончено: со второй недели начнутся репетиции, и я знаю наверно, что Направник будет из кожи вон лезть. Теперь я написал новый квартет и услышу его на днях на вечере у Н. Рубинштейна.