Жизнь Чайковского. Часть IV (1866 — 1877)
№ 279. К С. Танееву.
2-го декабря 1876 г.
Милый Сережа, вчера я возвратился из Петербурга, где провел три недели, и только сегодня Альбрехт мне передал в числе разных писем и вашу милую цидулку. Если бы я вчера знал, что она имеется, то не поручил бы Марье Алексеевне (Марья Алексеевна Головина, так же, как и сестра ее, Софья Алексеевна, по мужу Бернар, были большими и очень интимными друзьями как Петра Ильича, так и всего московского музыкального кружка с Н. Рубинштейном во главе. Марья Алексеевна особенно дружила с П. И. Вскоре после, в 1879 г., она скончалась, и последний очень оплакивал ее.) написать вам, что я злюсь на вас.
Поговорим прежде всего о вас. Я не знаю ни одного сочинения (за исключением некоторых Бетховена), про которые можно было бы сказать, что оно вполне совершенно. И в вашем прелестном концерте есть недостатки, но если вы не только будете принимать к сведению для будущих сочинений, но и применять к настоящим все, что вам советуют и замечают, то ваш концерт никогда не будет кончен. Вот почему я предложил бы вам воспользоваться только теми советами А. Рубинштейна, которые касаются внешней стороны сочинения, т. е. постарайтесь к первой части прибавить виртуозного элемента, ничего не сокращая и существенно не изменяя. Анданте тоже оставьте: оно вполне будет оценено, когда вы напишете бойкий, блестящий финал, в котором для пианиста было бы раздолье, и который сторицей бы вознаградил за отсутствие виртуозного шика в остальных частях. Вы можете быть, во всяком случае, уверенным, что, несмотря на внешние недостатки, ни один музыкант не может отрицать в том, что до сих пор вами написано, сильного и симпатичного таланта. Но только, ради Бога, не откладывайте и пишите финал поскорее.
Возвратившись в Москву, я получил, известие, что в Вене ошикали мою увертюру к «Ромео». Впрочем, не распространяйтесь об этом, а то Паделу (Знаменитый парижский дирижер, по почину которого возникли популярные воскресные концерты в «Зимнем цирке».) испугается, узнав это, а я читал, что он хочет исполнить ее.
Ах, милый Сережа, какие грустные минуты иногда приходится переживать!
«Франческа» уже давно готова и переписывается.
По словам г. Ганса Рихтера, дирижировавшего в этом венском концерте, сравнительный неуспех «Ромео и Джульетты» никак нельзя назвать «провалом». Выразился он только в том, что по исполнении раздалось несколько шиканий, и через несколько дней в «Neue Freie Presse» появилась ругательная статья Ганслика. В то же время многие отнеслись к новому русскому произведению не только с интересом, но и с восторгом.
Петр Ильич еще не успел пережить впечатления венского исполнения «Ромео», как получил следующее письмо:
С. Танеев П. И. Чайковскому.
Париж. 28-го ноября 1876 г.
Многоуважаемый Петр Ильич, сейчас возвратился я из концерта Паделу, где отвратительно играли вашу увертюру к «Ромео». Темпы были взяты гораздо скорее, чем следует, так что в первой теме нельзя было разобрать трех нот, все сливалось вместе. Вторую тему духовые играли так, как бы они поддерживали гармонию: можно было думать, что они не знают, что у них тема. Особенно скверно выходило это место:
ни одного crescendo, ни одного diminuendo — все ровно. При повторении в D-дур дополнительной темы фаготы так старались играть свою квинту в басу, что заглушили все остальное. Несмотря на то, что фальшивых нот не было, все выходило отвратительно. Видно было, что Паделу не может понять, что это такое, и как это играть. Немудрено, что увертюра публике не понравилась и была принята очень холодно. Мне все это было так неприятно, точно я сам сыграл в этом концерте. Но я публику не виню: виноват Паделу. Эта увертюра вовсе не из таких вещей, которых публика не может разобрать: ее надо хорошо сыграть.
Я играл у Сен-Санса ваш концерт. Он всем очень понравился. Вообще здешние музыканты очень интересуются вашими сочинениями.