Жизнь Чайковского. Часть IV (1866 — 1877)
20-го февраля состоялось первое представление «Лебединого озера» в бенефисе г-жи Карпаковой 1-й. Поставлен он был балетмейстером Рейзингером. Декорации были Шангина, Вальца и Гро-пиуса. Главными исполнителями были бенефициантка и г. Гиллерт 2-й. Петр Ильич отнесся к этому событию совсем не с тем нервным напряжением и волнениями, какие испытывал при постановках опер, и поэтому не особенно близко к сердцу принял далеко не блестящий успех произведения.. Небогатая обстановка, в смысле декораций и костюмов, отсутствие выдающихся исполнителей, бедность воображения балетмейстера и, наконец, оркестр, хотя по составу недурной, но имевший во главе г. Рябова, который никогда до этого не имел дела с такой сложной партитурой, все это вместе позволяло композитору основательно сваливать вину неудачи на других.
Н. Д. Кашкин в своих воспоминаниях говорит по поводу первого представления «Лебединого озера»:
«При постановке на сцену некоторые номера был выпущены, как неудобные для танцев, или заменены вставными из других балетов; кроме того, балетмейстер настоял на необходимости русского танца, присутствие которого было очень слабо мотивировано, однако композитор уступил ему, и танец был написан, но так как фортепианное переложение был уже напечатано, то этот номер и не попал в него. «Лебединое озеро» имело успех, хотя и не особенно блестящий, но значительный и держалось на сцене много лет, пока не истрепались совсем декорации, музыка также сильно пострадала: замена первоначальных номеров практиковалась все больше и под конец едва ли не треть музыки была заменена вставками из других балетов, притом наиболее посредственных».
Пресса отнеслась к «Лебединому озеру» не единодушно. В то время, как в «Русских ведомостях» тот же Кашкин отозвался о музыке балета очень сочувственно, хотя с оговоркой, что достоинства ее представляются огромными только сравнительно с самой задачей и значительно блекнут при сравнении с другими сочинениями Петра Ильича, — «Современные известия» пером музыкального критика, г. Зуба, отнеслись к новому произведению с адским сарказмом, образчики которого я не могу удержаться, чтобы не привести здесь. «Лебединое озеро», говорит ядовитый рецензент, заслуживает внимание, во-первых, как балет новый и, притом, не только по названию (sic) и содержанию, но и по обстановке, а во-вторых, музыка к нему написана нашим... как бы это поточнее выразиться?.. Да ну, все равно, нашим знаменитым композитором Чайковским. Г. Чайковский — композитор, произведениями которого публика (особенно московская) заметно интересуется. Москвичи, не сподобившиеся видеть «Вакулу», с нетерпением ждали «Лебединого озера». Если «Вакула» провалился при бурном шиканье непочтительных петербуржцев, то не выплывет ли со славой г. Чайковский на «Лебедином озере»? Уж теперь-то он, наверно, угостит нас чисто лебедиными песнями!! Так думали все, и все спешили в театр. Насколько оправдались эти ожидания, мы покажем в конце, pour la bonne bouche, так сказать». Pour la Bonne bouche оказывается: «Мы никогда не думали и не посмеем думать быть критиками г. Чайковского, да еще в таком серьезном (ирония) произведении, как балет. К счастью, в данном случае нам приходится повторить только заключение (sic), считаемое чуть ли не общепризнанным. В «Лебедином озере», как и везде, г. Чайковский проявил замечательное знание инструментовки, — черта, признаваемая за ним и другами, и недругами. Он дал новое доказательство своего умения мастерски пользоваться оркестровыми силами. Но вместе с тем проявился обычный недостаток г. Чайковского: бедность творческой фантазии и, как следствие этого, однообразие тем и мелодий. Характерные танцы могли быть похарактернее. Уж этого можно было ожидать от г. Чайковского! Неаполитанский танец может быть настолько испанским, насколько испанский — неаполитанским и проч.»
«Театральная газета», тоже отдав дань искусству инструментовки Чайковского и отметив несколько «счастливых» моментов (вальс, венгерский танец, полька), в общем признает музыку «Лебединого озера» сухой и монотонной, «интересной, может бьггь, для одних только музыкантов». — В конце она заявляет, что композитора вызывали много раз, «но далеко не единодушно и не без протеста».