Переписка с Н. Ф. фон Мекк
234. Мекк - Чайковскому
Москва,
3 апреля [1880 г.]
Доброго утра, дорогой друг мой, хорошо ли спали, отдохнули ли от петербургских треволнений, успешно ли работали? Я теперь встаю в половине седьмого и очень довольна таким ранним вставаньем. Мои дела идут успешнее от этого, а к тому же я обещаю себе много удовольствия летом такою раннею порою....
У меня теперь большая работа-делать заказ мебели в Париже в сгоревшие комнаты. Затруднений особенно много потому, что так как стены должны быть шелковые, то требуются очень тачные размеры, к тому же должна быть сделана и дверь, для которой требуются еще точнейшие размеры, и я целый день вожусь с аршином в руках. Кроме этого много и других дел, из которых самые тяжелые есть дела по опеке....
Как надолго однако Вы уступили Вашего Алешу, милый друг мой, мне ужасно жаль Вас в этом лишении. А как же его учение продолжается и без Вас? Какая будет служба у Анатолия Ильича в Москве, как называется место, которое он будет занимать-помощник прокурора или какое-нибудь другое?
В концерте Лавровской я опять наслаждалась слушаньем Русско-сербского марша. Как я его люблю! Как мне жаль, что я не могла быть в Вашем концерте в Петербурге, но я не имела никакой возможности....
Во время смерти и похорон Венявского у меня был Н[иколай] Г[ригорьевич]. Разговор, конечно, касался и Вас. Мы оба восхищались Вашими сочинениями, и он сказал мне, как новость для меня, что Вы написали сюиту и что она очень хороша, но говорил мне, что он имеет программу Вашего петербургского концерта и что сюита не будет исполняться. Вероятно, после ее назначили к исполнению.
Однако я всегда с Вами заговариваюсь, мой милый друг, а пора кофе пить. Когда я думаю, что мы опять будем вместе в Браилове и в Сиамаках, у меня сердце запрыгает так радостно в груди, что надо придержать его, чтобы не выпрыгнуло совсем. До свидания, мой бесценный. Горячо Вас любящая
Н. ф.-Meкк.