Переписка с Н. Ф. фон Мекк
67. Чайковский - Мекк
Киев,
20 августа [1882 г.]
Пишу к Вам из милого Киева, дорогая моя! Я остановился здесь на денек для некоторых необходимых покупок, коих не успел сделать в Москве, а отчасти и по любви к Киеву, и чтобы еще несколько продлить полноту одиночества.
Как только я очутился один в маленьком купе вагона, в котором сюда доехал, так сейчас же почувствовал совершенное облегчение от всех моих московских мук, и мне трудно описать Вам словами, какое глубокое счастье и наслаждение испытал я в течение этих двух дней переезда. Так усладительно было сознавать, что не обязан никуда идти, не обязан говорить и слушать, что говорят другие, что никто не потревожит мою свободу!.. Впрочем, Вы меня понимаете, милый друг!
Влад[ислав] Альберт[ович] застал меня за час до отъезда, уже в состоянии душевного просветления, когда я предвкушал наслаждение бегства из Москвы. Мне невыразимо приятно было его видеть: ведь он за час до того видел Вас и говорил с Вами. Получить весточку от Вас в ту минуту, когда ко мне снова возвращалась свобода, которой я обязан Вам, моей благодетельнице, моему лучшему другу, - в этом было такое радостное, светлое чувство! Никакими словами никогда мне не высказать, как я Вас чту и как благодарен Вам!
Теперь отвечу Вам на вопрос о М-mе Кондратьевой. Это женщина средних лет (ей сорок один год), некрасивой, но симпатичной наружности. Она очень слабенькая, очень худая, нервная. К Мецгеру она поехала по совету гр. Бобринской, но предварительно описала ему из Рима свою болезнь, весьма неопределенную и которую ни один врач еще никогда не мог уразуметь. Mецгер отвечал ей, что массаж не сможет помочь ей, и советовал не ехать, но гр. Бобринская уговорила ее всё-таки съездить, и Mецгер, осмотрев ее, сказал, что у нее нет ничего, кроме застарелого катара желудка, отражающегося на нервной системе особыми индивидуальными явлениями. Он не хотел ее массировать и, только уступая ее просьбам, дал несколько сеансов, а потом посоветовал ей Киссинген, где она и была с пользой для своего здоровья. Тем не менее, М-те Кондратьева уверовала в какую-то особую магнетическую силу его и приписывает ему хорошее состояние ее здоровья. Но что действительно изумительно, так это излечение ноги гр. Бобринской, которую два года тому назад я видел на костылях, а теперь она совершенно здорова. О летах Мецгера я спрошу у М-mе Кондратьевой и напишу. Кажется, он немолод.
Будьте здоровы, дорогая моя!
Ваш до гроба
П. Чайковский.