Переписка с Н. Ф. фон Мекк
78. Чайковский - Мeкк
Каменка,
1882 г. сентября 22 - 24. Каменка.
22 сентября 1882 г.
Дорогой, милый друг!
Сегодня утром получил Ваше письмо со вложением бюджетной суммы, о чем и поспешаю уведомить Вас, принося Вам бесконечную мою благодарность.
Так как вчера Вы должны были выехать, то сегодня воображаю Вас уже едущей по направлению к Варшаве. Дай бог, чтобы поездка эта совершилась вполне благополучно. Мне приятно думать, что Вы вовремя уезжаете от русской зимы, но насколько я был бы более рад, если бы Вы ехали в Италию, которая, как мне кажется, одна только удовлетворяет требования Вашего организма. Впрочем, я очень мало знаю Вену и, быть может, ошибаюсь, воображая ее зиму холодной. Зато Вена - очень приятный город в отношении музыкальном, и я надеюсь, что здоровье позволит Вам наслаждаться слушанием превосходнейшей венской оперы и некоторых концертов. Для Саши же пребывание в Вене будет очень полезно во всех отношениях, и как ни жаль, что он не может окончить училищного курса, но, по крайней мере, хорошо то, что для его музыкального развития Вена представит много благоприятных условий.
Мы находимся в тревожном состоянии по поводу известий о болезни сестры. Она должна была двадцать третьего выехать из Ялты на пароходе, которым командует мой брат Ипполит, но вчера мы получили две телеграммы, из коих в первой уведомляют, что она очень нездорова и просит Льва Вас[ильевича] приехать, а во второй - что ей лучше и что приезд Льва Вас[ильевича] не необходим. Как нарочно, Лев Вас[ильевич] уехал несколько дней тому назад в Киев и всё не возвращается. Мы телеграфировали ему и не знаем, как он решит. В течение двух дней я и Анна тщательно скрывали неприятные известия от Тани, которая вот уже месяц как постоянно недомогает, и мы боялись ее расстраивать; но она подслушала наш разговор, узнала правду, и теперь я вдвойне тревожусь: и за сестру и за Таню. Несчастная эта девушка! Представьте, друг мой, что она уже более месяца буквально ничего не ест: у нее непобедимое отвращение ко всякой пище. Как она живет, чем поддерживается ее организм, просто непостижимо! Говорят, что во всём этом нет ничего серьезного, что всё это нервы, но, тем не менее, сердце болит, когда на нее смотришь.
Зато Анна бесконечно радует меня: целый день занята то уроками, которые она дает Тасе и еще одной бедной девочке, то хозяйством, то чтением серьезной книги, и вместе с тем всегда здорова, весела, всем приятна и полезна; это в самом деле хорошая девушка, способная осчастливить своего будущего мужа. Я сообщил ей известие, что нам предстоит получение плещеевских видов; она очень радуется этому. Она сказала мне сегодня, что иногда до слез умиляется, думая о Коле и его любви к ней, и что она его ужасно любит. У нас здесь лежат два письма Коли, адресованные к Н. А. Плесской; Анна их унесла к себе. Я не подал виду, что заметил это, но видно уже по одному [этому], что она дорожит всем, что от него исходит. К сожалению, до приезда Н. А. Плесской нельзя будет узнать, что заключается в его письмах.
С нетерпением жду возвращения сестры, чтобы поговорить с рей обстоятельно об Анне и Коле.
24 сентября.
Вчера утром приехал Лев Вас[ильевич], и в то же время пришла телеграмма от сестры, что она выехала из Севастополя. Известие это всех успокоило и обрадовало, но не надолго. Вечером пришла телеграмма из Одессы, что бедная сестра очень сильно снова заболела в Одессе; предполагают, что у нее опять камни идут из печени. Это страшно мучительное состояние, и боли столь ужасные, что невыносимо видеть ее страдания. Сама по себе болезнь эта хотя тяжкая, но не смертельная, однако же, кто знает, насколько такой уже ослабленный организм, как у сестры, может вынести несколько суток страдания? Я очень, очень боюсь за нее. Лев Ваc[ильевич] уже уехал в Одессу. Какое счастие, что около больной есть такой преданный и ловкий в ухаживании за больными друг, как Наталья Андреевна Плесская!
Я получил письма из Петербурга от Направника и Каменской. Ввиду неимения в петербургской опере драматического сопрано, дирекция предложила певице Каменской снова партию Орлеанской Девы, от которой она отказалась по причине высоты партии. Теперь они просят, чтобы я переделал роль для mezzo-soprano. На днях получу партитуру, и придется заняться этой несимпатичной работой. Очень тяжело вещь, которую привык воображать в окраске известной тональности, переносить в другой тон, менять модуляции и т. д. Но что делать! Приходится подчиниться необходимости.
Надеюсь, дорогой друг, что Вы благополучно совершили переезд до Вены. Если молитва любящего человека может оберечь от всякого неблагополучия того, за кого приносится молитва, то я надеюсь, что и я до некоторой степени привлекаю на Вас божие благословение, ибо ежедневно горячо молюсь за Вас подателю всяких благ.
Ваш до гроба
П. Чайковский.