Биография Чайковского. Исповедь в музыке
Другой участник этого оркестра, трубач П. В. Рязанцев, отмечал: «Обычно у нас принято считать Петра Ильича флегматичным, застенчивым, может быть, даже несколько боязливым человеком; исходя из этого, многие считают его дирижером вялым, нетемпераментным, а часто и просто отрицают дирижерское дарование у Петра Ильича.
Я хочу опровергнуть это абсолютно ошибочное, но, к сожалению, уже установившееся у нас суждение, поскольку оно было высказано даже некоторыми весьма авторитетными музыкантами.
Дирижировал Петр Ильич прекрасно, с каким-то особенным, непередаваемым чувством, с исключительной искренностью и увлечением.
Чайковский при дирижировании — это напряженнейший комок нервов. Своим могучим творческим, я подчеркиваю это слово, духом он умел завораживать оркестр, каждый его жест, простой и абсолютно понятный (а это весьма важно, и этим владеют очень немногие дирижеры), каждый показ вступлений оркестру или хору, все равно, дышали исключительным жизненным огнем и неистощимым темпераментом.
Взмах Петра Ильича палочкой, его вдохновенная, устремленная вперед фигура создавали величественное, могучее впечатление, которое заставляло музыкантов подчиняться воле этого гения».
Вернувшись из Харькова в Клин, Чайковский тотчас же продолжил работу над Шестой симфонией (двумя последними частями). 24 марта черновые эскизы были закончены (в общей сложности их сочинение заняло только лишь две недели).
Перед тем как приступить к инструментовке Шестой, в течение месяца композитор сочинил еще цикл из восемнадцати пьес для фортепиано и шесть романсов на стихи поэта Д. М. Ратгауза, все они теперь широко известны: «Мы сидели с тобой», «Ночь» («Меркнет слабый свет свечи»), «В эту лунную ночь», «Закатилось солнце», «Средь мрачных дней», «Снова, как прежде, один». 13 мая Петр Ильич выехал в Англию: предстояли торжество чествования в Кембридже и концерт в Лондоне, на котором он должен был дирижировать своими сочинениями. Возвратившись в Россию, он не сразу поехал домой, а некоторое время погостил у Модеста Ильича, в имении Н. Г. Конради Гранкино на Полтавщине, и у Николая Ильича, в Уколове Курской губернии. Там он набросал эскизы Третьего фортепианного концерта, переработав материал незаконченной симфонии «Жизнь». В Клин композитор прибыл 18 июля и все лето провел в работе над завершением Шестой симфонии и концерта.
Особенно трудоемкой оказалась оркестровка первой и двух последних частей симфонии. Петр Ильич испещрил рукопись многочисленными исправлениями и пометками, дополнительными вписываниями и вычеркиваниями, в поисках наиболее подходящего его замыслу звучания. Вдохновение, творческий подъем не мешали тем не менее строго «регламентировать» процесс его создания. Ходом работы он был вполне удовлетворен, замечая, что с годами стал «бесконечно строже к себе». Когда он писал какое-нибудь новое сочинение, одержимый увлеченностью, ему казалось всегда, что именно это лучшее из уже созданного им. Но теперь он, как никогда в жизни, был доволен собой, горд и счастлив «сознанием, что сделал в самом деле хорошую вещь». «В симфонию эту я вложил, без преувеличения, всю мою душу»; «...я положительно считаю ее наилучшей и в особенности наиискреннейшей из всех моих вещей»,— писал он родным и друзьям.
19 августа вся работа над партитурой была завершена, но композитор решил не посылать сочинение в издательство к Юргенсону до тех пор, пока не исполнит его.
Премьера в Петербурге была назначена на 16 октября. Дирижировать Чайковский хотел сам.