Вас. Яковлев. «Чайковский — критик» (продолжение)
5
Очень большое место в статьях Чайковского отведено вопросам исполнительства. В области инструментальной музыки деятельность трех крупнейших музыкантов эпохи освещается им с исключительным вниманием, с привнесением горячего, искреннего чувства; и здесь заметно искусство Чайковского сочетать мысль специалиста с живым и непосредственным восприятием чуткого слушателя. Пылкие строки он отводит дирижерскому и пианистическому таланту Николая Рубинштейна, пианизму Антона Рубинштейна и концертным выступлениям выдающегося скрипача-артиста Ф. Лауба. Говоря об исполнении фантазии Листа «Пляска смерти» на мелодию Dies irae, Чайковский пишет: «Пьеса эта, для успешного исполнения, требует огромной техники, большой силы, энергической страстности, опытности и зрелости. Трудно найти пианиста, который бы соединил в себе все эти качества, и настолько трудно, что, говоря без всякого преувеличения, только самому Листу, да гг. Рубинштейнам фантазия эта под силу. И нужно отдать справедливость мастерству и виртуозному совершенству игры Н. Г. Рубинштейна. Он произвел на публику глубокое впечатление, еще усугубленное превосходным аккомпанементом оркестра под управлением г. Лауба. Москва вообще должна гордиться, что в лице этих двух исключительно редких музыкантов обладает такими превосходными исполнителями».
Приведем взгляд Чайковского на А. Г. Рубинштейна-пианиста: "Я не вдаюсь в подробную оценку целым светом признанных свойств неподражаемого исполнения А. Г. Рубинштейна. Его сильный, сочный тон, его изумительное искусство нюансировать, порывистая вдохновенная страстность его игры, поэтичность, глубина его концепции — все это бесчисленное множество раз вызывало дифирамбы прессы, восторги публики и поклонение музыкантов«,— пишет Чайковский в другой статье, где он называет А. Г. Рубинштейна также «виртуозом, обладающим и гениальным талантом, и давно созревшим, неподражаемым мастерством», а о некоторых его исполнениях выражается, как о «виртуозных подвигах, на которые способен только первокласснейший артист».
Несравненно сложнее для Чайковского — дать отчет о композиторской деятельности А. Г. Рубинштейна. С исключительным тактом в нескольких статьях и заметках он выдвигает все положительные свойства дарования этого композитора, не скрывая и недостатков своего учителя; вспомним что А. Г. Рубинштейну Чайковский был обязан первым и наиболее для него в годы консерваторского ученья авторитетным признанием его собственного творческого таланта.
Вот что, например, пишет Чайковский о симфонии «Океан» А. Г. Рубинштейна: «Симфония „Океан“... есть произведение кипучего, молодого, но вполне сложившегося таланта. Это сочинение едва ли не кульминационный пункт композиторской деятельности нашего знаменитого соотечественника, недостаток которого состоит, как известно, в непомерной плодовитости, с которою естественно сопряжена недостаточность в разработке подробностей и некоторая небрежность в выборе тем, происходящие от неумения критически-объективно относиться к своим композиторским эскизам». В другой статье Чайковский делает такое заключение: «Замечательно, что Рубинштейн представляет собою пример художника, необыкновенно рано созревшего. В самых ранних его произведениях уже видна такая сплоченность органически сложившейся формы, которая дается обыкновенно ценою долголетнего упорного труда. Зато справедливость требует сказать, что в композиторской деятельности этого художника нет поступательного движения, нет совершенствования и развития». Что касается упреков, предъявляемых к композитору в чрезмерной плодовитости, то этой теме Чайковский отводит едва ли не целую статью, очень обстоятельно и интересно возражая оппонентам (здесь разумеется Ц. А. Кюи).
По поводу выдающегося пианизма Н. Рубинштейна Чайковский дает законченный «оттиск» своих наблюдений в таком изложении: «У г. Рубинштейна замечательно то равновесие различных виртуозных качеств, которое ставит его вместе с старшим братом во главе современных пианистов. Необыкновенная сила тона и размаха умеряется удивительно мягким туше, порывистое вдохновение удерживается в пределах изящного глубоко объективным отношением к исполняемому, техника его стоит на высшей степени развития, но он не жертвует отделке и чистоте деталей высшей целью исполнителя — верной интерпретацией общей идеи исполняемого, словом, превосходная техника идет у него всегда об руку с художественностью и чувством меры».
Как дирижера Чайковский всегда считал Н. Рубинштейна первоклассным, не переставая подчеркивать его искусство управления оркестром.
С нескрываемым восхищением относится Чайковский к дарованию Ф. Лауба, как тонкого и глубокого исполнителя на скрипке. Ранняя смерть этого виртуоза вызвала у него необычайно прочувствованные строки, выражающие одновременно и чувство печали и характеристику.
К молодым талантливым русским исполнителям Чайковский относится с горячим сочувствием, со всей полнотой внимания к их расцветающим дарованиям, и не было здесь ничего предвзятого, преднамеренного. Таковы его отзывы не только о любимом его ученике С. И. Танееве как пианисте, но и о В. В. Тимановой — петербургской пианистке, начинавшей тогда свой блестящий артистический путь. В строках Чайковского о молодых концертантах чувствуется и надежда и заботливость об их дальнейшей судьбе.
Исключительное внимание отдает Чайковский камерной музыке. Он сетует, что «как-то плохо прививается в Москве эта великолепная отрасль музыкального искусства, обладающая литературой более богатой, чем все остальные роды музыки». «Вспомним,— продолжает он,— что Гайдн лучшие свои силы посвятил камерной музыке, что Моцарт, писавший вообще с ему одному свойственною легкостью, доходившею иногда до небрежности, с особенною любовью отделывал свои квартеты... и, наконец, что величайшие произведения гениальнейшего из всех композиторов Бетховена... опять-таки принадлежат скромному роду музыки, довольствующемуся тесными рамками четырех смычковых инструментов для богатейшего полифонического развития музыкальных идей». И Чайковский не устает в разное время подробно освещать камерно-концертную работу Музыкального общества, имея в виду настойчивую пропаганду этого глубоко содержательного искусства.