Чайковский. Первый концерт Русского музыкального общества.— Г-жа Лаура Карер.— 8-я симфония Бетховена.— Итальянская опера.— Г-жа Патти. Примечания
Переписка П. И. Чайковского с Н. Г. Рубинштейном была частично помещена в «Ж. Ч.» и, в более полном виде, в книге «История русской музыки в исследованиях и материалах», т. I, под ред. проф. К. А. Кузнецова, Музсектор Госиздата, М., 1924, стр. 153–182.
Высоко расценивая выдающиеся достоинства Н. Г. Рубинштейна как пианиста и не раз останавливаясь на столь же замечательных данных его как дирижера, Ч. в одном из своих писем к нему пишет следующее: «Будучи совершенно бездарным по части дирижирования, я бы, конечно, никогда не сделал себе имени, если бы у меня не был под рукой такой превосходный истолкователь, как ты. Если бы тебя не было в России, то я был бы обречен на вечные искажения. Ты единственный человек, умеющий мой товар лицом показать. Того же изумительного умения, не проштудировавши заранее вещи, сразу, по непостижимой силе инстинкта — разучить и исполнить в две репетиции новое и трудное сочинение, я ожидаю и прошу у тебя теперь для моих оперы и симфонии». (Речь идет о вновь написанных — опере «Евгений Онегин» и Четвертой симфонии.— В. Я.). Письмо от 14/26 января 1878 г. См. упом. изд. «История русской музыки», под ред. К. А. Кузнецова, стр. 174. 176.
5 Лауб, Фердинанд (1832—1875),— выдающийся чешский скрипач; с 1866 по 1874 г. был профессором по классу скрипки в Московской консерватории, первым скрипачом квартета и концертмейстером Русского музыкального общества (РМО). О неизменно высокой оценке его игры Чайковским см. ниже в публикуемых статьях. Памяти Л. посвящен третий квартет (es-moll) Чайковского.
Об отношении Чайковского к Раффу см. вступительную статью.
6 Стр. 33. «Я не расположен провозглашать принцип бетховенской непогрешимости и, нисколько не отрицая великого исторического значения Ьетховена, считаю однакоже противным правде безусловное и равномерное удивление каждому его творению».
Очень памятны откровенные высказывания Чайковского (в дневнике 20 сентября 1886 г.) о своих личных «музыкальных пристрастиях и предубеждениях». (См. дневн. Ч. изд. 1923 г., стр. 212; Ж. Ч., т. III, стр. 132, 133; «Дни и годы», стр. 385). Но для полного раскрытия темы отношения Чайковского к Бетховену (и особенно к «позднему» Б.) нельзя опираться на приведенную страницу из дневника (см. нашу вступительную статью).
О недооценке оперы «Фиделио» говорилось также во вступительной статье.
Девятая симфония не получила истолкования в публикуемых статьях, потому что она не входила в программы тех концертов, о которых Чайковский давал свои отчеты (имеется лишь несколько прочувствованных строк на стр. 237). Но если вспомнить, с каким успехом Чайковский дирижировал этим сложным произведением в Москве в 1889 г. (25 ноября ст. ст.), то не останется никаких сомнений в характере понимания Чайковским творчества Бетховена во всем объеме — в проникновенном, жизненно-отзывчивом подходе Чайковского к высшим достижениям Бетховена (см. Ж. Ч., т. III, стр. 336–337, «Дни и годы», стр. 480–481, а также «Сов. муз.», 1940, JSTa 5–6, стр. 132, статью Вас. Яковлева «Чайковский-дирижер»). В частности, о Девятой симфонии можно привести два небольших отрывка из переписки Чайковского: в письме к К. Романову (2 октября ст. ст., 1888 г ) читаем: «...я решительно не могу понять, почему Вам так неприятно, что тема скерцо 9-ой симфонии так много раз повторяется? Мне так каждый раз хочется, чтобы он и еще, и еще повторял ее. Ведь это так божественно хорошо, сильно, оригинально, полно значения!» (Ж. Ч., т. III, стр. 277).
Другой пример — в письме к С. И. Танееву. Чайковский, выступая против вагнеризма, пишет: «Неужели это — последнее слово искусства, неужели этой... (музыкой.— В. Я.) будут наслаждаться грядущие поколения, подобно тому, как мы теперь наслаждаемся Девятой симфонией [Бетховена]...» (письмо от 7/19 декабря 1877 г., см. «П. И. Чайковский и С. И. Танеев. Письма», изд. 1951 г., стр. 20–21).
В материалах о жизни и деятельности Чайковского мы встречаем много указаний и данных на интересующую нас здесь тему, и при всем их разнообразии вывод остается неизменным: не только «уважение» к Бетховену (Ж. Ч., т. I, стр. 163), но и живой душевный отклик гениального русского музыканта (Ж. Ч., т. II, стр. 135, 148; т. III, стр. 83, 132–133, 273–274, 277; «Дни и годы» — по указателю, но в особенности стр. 71, 204, 205, 454, 480–481; в переписке с Н. Ф. Мекк, см. по указателю, но по преимуществу в т. I, стр. 137, 262, 576; т. II, стр. 57, 301, 382, 405; т. III, стр. 139; в письмах С. И. Танееву от 27 марта / 8 (апреля 1878 г. и от 11 декабря 1885 г. (Письма Ч. и Т., стр. 33–34, 137).
Сверх того в одном из своих писем осенью 1888 г. Чайковский подробно приводит свои соображения о величайших музыкальных достоинствах творчества Бетховена и здесь останавливают внимание такие строки: «Помните ли вы... Andante в В-дурном концерте для фортепиано? Я не знаю ничего гениальнее этой коротенькой части и всегда бледнею и холодею, когда слышу ее» (Ж. Ч.. т. III, стр. 273–274).