В. П. Погожев. Воспоминания о П. И. Чайковском
Назначенное Чайковскому пособие в 3000 рублей в год, то есть по 250 рублей в месяц, не могло сразу улучшить его материальное положение, тем более что первые два месяца 1888 года Петр Ильич провел за границей в своем триумфальном, но убыточном для кармана шествии по Западной Европе. Непрактичность Чайковского, его необычайная щедрость и неумеренная деликатность в денежных вопросах были изумительны. Достаточно указать, например, на то, что передавая Дирекции театров по условию 4 ноября 1887 года права на представление своей оперы «Чародейка» он с легким сердцем третью часть своего авторского вознаграждения передал либреттисту оперы И. В. Шпажинскому.
Эта нерасчетливость Петра Ильича в его тратах привела к тому, что он вернулся в Россию без денег и писал мне уже с Кавказа так:
«28 марта 1888 года, Тифлис.
Многоуважаемый Владимир Петрович!
В письме от 16 марта брат Модест сообщает мне, что, благодаря Вашему покровительству, он получил из конторы следуемую мне поспектакльную плату за 1887 год и что я должен немедленно телеграфировать Вам об этом получении. Но с тех пор прошло так много времени, что, я думаю, в телеграмме нет надобности, а потому я прилагаю письменную расписку.
Добрейший Владимир Петрович, окажите мне еще покровительство. Я высылаю завтра формальную доверенность Осипу Ивановичу Юргенсону, по которой он уполномочивается получать мою пенсию, а также какую-то сумму, ассигнованную на мое имя, но которую брату не могли выдать. Если встретится препятствие, помогите моему доверенному.
Вы видите из предыдущего, что Ваш покорнейший слуга очень нуждается в презренном металле. И действительно, если я вернулся из поездки по Западной Европе увенчанный лаврами, то мошна моя опустела совершенно, главным образом вследствие моей непрактичности, а также безумной расточительности.
Ваш совет написать подробный рассказ о моих странствованиях я, кажется, приведу в исполнение. Это, во-первых, принесет мне некоторую выгоду, а во-вторых, случилось то, что предвидел.
Не принадлежа ни к какой музыкальной партии и не имея близких друзей среди рецензентов и редакторов, я ездил втихомолку, и в то время как петербургские газеты с шумом трубили о каждом романсе г-на Лишина, спетом в Стерлитамаке или Богодухове, обо мне писали очень мало. Между тем поездка эта несомненно интересна, ибо в моем лице путешествовала, можно сказать, русская музыка, и я думаю, что русскому читателю любопытно знать, как ко мне отнеслись иностранцы. В Праге на меня смотрели с еще более высокой точки зрения, ибо меня чествовали не как русского музыканта, а как просто русского, и я был поводом к весьма знаменательным русофильским демонстрациям.
Итак, я решился потрубить о себе сам. Уверяю Вас, что это не ради рекламы о себе.
Я проживу здесь около двух недель; потом поеду, вероятно, в деревню к себе (я нанял дачу под Москвой), но в мае мне хочется побывать в Питере.
Низкий поклон Ивану Александровичу и всем общим друзьям.
Искренне преданный и уважающий П. Чайковский».
Совет мой, о котором пишет Петр Ильич, он действительно привел в исполнение, и описание его заграничного путешествия в 1888 году увидело свет. Оно помещено в вышеупомянутом издании «Музыкальные фельетоны и заметки Петра Ильича Чайковского» (1868—1876) с предисловием Г. А. Лароша (Москва, 1898). Если не ошибаюсь, это описание было напечатано ранее, но в каком периодическом издании — не помню.