В. П. Погожев. Воспоминания о П. И. Чайковском
Обе Лизы (Мацулевич-Соловьева и Лубковская)—певицы с достоинствами; у первой огромный, но немного резкий по тембру голос. У второй голос невелик, но много, очень много таланта. По игре она очень напоминает Павловскую, которой считает себя ученицей. Графиню изображала, вероятно, известная Вам Смирнова. Эта артистка очень не бездарна. Она, да и Прянишников, очень затруднялись, как играть эту роль. Я попросил сделать частную репетицию, показал, как мог, игру Славиной, и нужно отдать справедливость Смирновой, что она в общем была хороша, хотя, опять- таки, поставить ее исполнение рядом со с л а в и н с к и м нельзя. Князь — Тартаков — весьма хороший певец, но ни по голосу, ни по симпатичности тоже не может быть поставлен на одной высоте с Яковлевым. Что касается Томского, то г. Дементьев, певший когда-то в Питере маленькие партии, бесконечно ниже Мельникова. Полина — Нечаева — очень симпатичная особа с хорошеньким, но слишком вибрирующим голосом и, опять-таки, не чета Долиной; Прилепа — Миланова, она же и гувернантка (???) — довольно симпатичная посредственность. Миловзора исполняла Полина (Нечаева), а Златогора — Томский (Дементьев). Балет состоит из четырех пар очень плохих и некрасивых танцоров и танцовщиц. Итак, все вышеозначенные исполнители хуже и слабее петербургских в большей или меньшей степени.
Но было и одно исключение: Прянишников пригласил для хора мальчиков, для кантаты и для панихиды — известный в Киеве хор Калишевского, который оказался просто превосходным. Голоса мальчиков, вследствие ли природных свойств, вследствие ли ученья Калишевского, достигают такой красоты звука, о которой я никогда и мечтать не мог. Особенно в панихиде звук этих голосов вызывал у меня каждый раз слезы.
Теперь перехожу к постановке. Подобно оркестру, она тоже не поддается сравнению с петербургской, но если взять во внимание скромные средства Товарищества и бедность провинциальных ресурсов, нельзя не сказать, что она толкова, достаточно роскошна и художественна. Из декораций только одна может даже посягнуть на сравнение с петербургской — это Зимняя канавка. Эту декорацию, а также весьма недурную комнату графини написал очень талантливый семнадцатилетний юноша, почти самоучка. Все остальное не подлежит сравнению, хотя для провинции очень, очень недурно. Зала во дворце (третья картина) имела ту особенность, что задняя половина сцены была помостом, на котором разыгрывается „Искренность пастушки". Самый этот помост и красивые занавеси, раздвигавшиеся и задвигавшиеся до и после интермедии, были устроены красиво, но интермедия очень потеряла от исполнения ее на заднем плане. Вообще эта картина до того бледна и мизерна по сравнению с Петербургом, что лучше и не говорить о ней. Летний сад, казарма и игорный дом весьма недурны. Писал их некто Реджио. Костюмы достаточно верны, роскошны и красивы. Некоторые подробности касательно появления призрака мне очень понравились. В пятой картине призрак графини на секунду появляется сначала в одном окне, потом в другом. Какая-то неопределенная белая тень на секунду заглядывает в окно и исчезает. В последней же картине графиня появляется неожиданно в кресле за карточным столом между играющими, причем из-под стола ее освещают зеленоватым светом. Это вышло очень хорошо, очень эффектно. Вывод из всего такой: в общем исполнение и постановка оперы весьма для провинциальной сцены хороши. Артисты все слабее петербургских; оркестр и обстановка не могут быть даже сравниваемы, ибо слишком несоразмерные величины. Хор певчих прямо лучше и даже гораздо лучше петербургского.
Что касается Прянишникова, то нельзя не удивляться его энергии, уму и распорядительности.
Обнимаю Вас крепко! Передайте мои живейшие приветствия Вашей супруге, Ивану Александровичу и всем общим друзьям.
Ваш П. Чайковский
Через неделю еду во Фроловское.
(Если будете писать, адресуйте: Клин, Моск. губ.)».