Бемоль. Чайковский дирижирует ораторией «Вавилонское столпотворение»
Замучившись с непослушными стихиями хоров, Петр Ильич, наконец, совершенно вышел из себя. Он кричал на нас и так немилосердно стучал своей палочкой, что она, наконец, сломалась и один конец ее полетел в какой-то хор; но все эти громы были проникнуты таким необычайным добродушием, такой безмерной русской мягкостью, что невозможно было сердиться на дирижера, тем более что положение его было, действительно, очень затруднительно. Все наши неудачи производили скорее комическое впечатление. В конце концов все устали, но больше всех устал, несомненно, Петр Ильич. Я думаю, и проклял же он тогда в душе все наши Singakademie (Певческие академии — нем.) и думские, и иные хоры; хотя, разумеется, проклятия его никому зла не принесли.
Репетиция с оркестром и солистами проходила уже в Дворянском собрании. Расставили нас на эстраде, как войско перед сражением, со всеми ухищрениями тактики. Кроме нас, приходилось размещать ведь еще и оркестр. Явились солисты: гг. Михайлов, Фрей и др. Началась репетиция. Едва взойдя на дирижерское место, Петр Ильич возгласил обыкновенным, спокойным голосом: «Василий!» Явился служитель и начал поднимать Петра Ильича над толпой, вертя какой-то винт сбоку дирижерского возвышения. Когда Петр Ильич оказался достаточно высоко, он сделал знак оркестру — и пошла потеха. Хоры были уже значительно вымуштрованы, да с оркестром и петь гораздо легче, но оркестр, привыкший играть без хора, путал с своей стороны, мы же запаздывали вступать после солистов. То басы не там хватят, то тенора прозевают, то барабан все дело испортит: «Kann man so dummkopfig sein! (Нельзя же быть такими тупоголовыми! – нем.) — кричит Петр Ильич, обращаясь к немцам, потеряв уже всякое терпение.— Вот в этом месте тенора вступают, потрудитесь повторить эту фразу,— обращается он к г. Михайлову. Г. Михайлов поет во второй раз — опять не идет дело с хором.— Ну слушайте, господа, теперь я вам сам спою,— говорит Петр Ильич и начинает петь совершенно верным, но совсем уже не музыкальным голосом. Поет он целый речитатив, усердно тянет все ноты, в надежде на успех, и что же? — хор опять не туда вступает.— Ну что же вы, гоcпода!— разочарованно восклицает Петр Ильич.— Я нарочно пел вам все это своим ужасным голосом, а вы опять опоздали!» — и т. д.
Так увещевал нас Петр Ильич в случае промахов, но зато как спешил он хвалить нас, когда дело шло хорошо. «Пожалуйста, господа, нельзя ли потише,— обращался он к оркестру,— а то не слышно его прекрасного голоса». Этот комплимент относился к тенору Михайлову.
В конце концов, все обошлось благополучно. На генеральной репетиции мы пели хорошо, в концерте и того лучше. Но и потрудился же с нами Петр Ильич. Его милая простота, добродушные распечки и весь тон, которым он высказывал нам и порицания, и поощрения, завоевали ему сердца всего громадного хора «Вавилонского столпотворения». Все мы дружно аплодировали нашему дирижеру и из всех сил старались поменьше огорчать его на этих веселых репетициях, где все было так празднично и интересно. И никогда не забыть нам его милого лица и всех этих перипетий наших первых репетиций. Могли ли мы думать тогда, что так скоро не будет уже в живых нашего милого дирижера, которого мы успели от души полюбить в эти несколько вечеров, проведенных вместе.
Комментарии:
Бемоль — псевдоним, автор не установлен.
Опубликовано: Новое время, 1893, № 6355, прилож., с. 2—3; Воспоминания о Чайковском, изд. 1, с. 169—174; изд. 2, с. 265—269; изд. 3, с. 266—270.
1 У автора неверно указан год 1887. Юбилей А. Г. Рубинштейна по случаю 50-летия его художественно-музыкальной деятельности отмечался 18, 19 и 20 ноября 1889 г. Вокально-инструментальный концерт, упоминаемый мемуаристом, состоялся 20 ноября. В программу его были включены произведения юбиляра, исполненные под управлением П. И. Чайковского: увертюра к опере «Дмитрий Донской», песня «Русалка» (исполняла Е. Л. Лавровская с хором), танцы из оперы «Фераморс», оратория «Вавилонское столпотворение» (солисты: М. И. Михайлов, Н. М. Нолле и Я. А. Фрей, хоры и оркестр).
В рецензии Н. Соловьева на этот концерт мы читаем: «Г. Чайковский, управляющий концертом, руководил оркестром и хорами на славу. Главное достоинство в руководительстве г. Чайковского — это энергия и большая жизненность. В местах, полных полета, капельмейстер чувствовал себя в своей сфере и вел дело с юношеским энтузиазмом... Юбиляр (А. Г. Рубинштейн), вместе с г. Чайковским, выходил многократно при громе рукоплесканий» («Новости» и «Биржевая газета», 1889, 22 ноября, № 322, с. 3).
2 В числе хоров, исполнявших ораторию Рубинштейна, были немецкие хоровые общества — Liedertafel (основанное в 1840 г.) и Singakademie (основанное в 1882 г.), хоры А. А. Архангельского и Бермана, общества любителей пения при лютеранских церквах св. Екатерины, св. Анны, при церкви св. Петра и Павла, хористы Мариинского и Михайловского оперных театров и Придворной певческой капеллы (см. рецензию Н. Соловьева в «Новостях и Биржевой газете», 1889, 22 ноября, № 322, с. 3, а также воспоминания А. В. Панаевой-Карцовой — ГДМЧ, дм2, № 43).