Жизнь Чайковского. Часть I (1840 — 1852)
Глава VIII
В начале 1849 г. Илья Петрович получил назначение управляющего Алапаевскими и Нижне-Невянскими заводами наследников Яковлева.
Определив старшего сына в частный пансион Гроздова для приготовления к поступлению в Горный корпус, он вместе с остальной семьею выехал из Петербурга на место нового служения и прибыл туда в середине мая.
Алапаев был деревней в сравнении с Воткинском. Общества здесь, кроме семьи доктора, не оказалось никакого, внешнее положение управляющего значительно уступало по блеску, не давая ни той власти, ни того представительства, которые были сопряжены с казенной службой на местах этого рода. Поэтому первые впечатления новоприбывших были не особенно радостны. Но на условия жизни все-таки жаловаться не приходилось. Дом оказался поместительный и удобный, содержание отличное, и очень скоро после приезда Чайковские устроились, стараясь во всех подробностях восстановить привычный им патриархальный образ жизни Воткинского завода.
Но возвратить безоблачное счастье прежнего времени нельзя было. Не только недоставало общества, полугородской жизни и развлечений, но разлука с дорогими людьми внесла неизгладимый отпечаток меланхолии в знакомство с новым местом. Не было Надежды Тимофеевны, не было Венички, не было всеми любимой Фанни, а главное, не было старшего сына, Николая. Настасья Васильевна, выписанная тотчас же по прибытии семьи на новое место, говорит, что Александра Андреевна «похудела; кажется, очень скучает по Коле», а постоянное в переписке этой эпохи упоминание всеми о нем показывает, как его недоставало.
К концу мая жизнь вошла в свои рамки. «Мы проводим время без скуки, — пишет Лидия своей бывшей гувернантке. — Утром мы учимся у Зины до полудня, потом мы работаем, по вечерам читаем, а иногда между собою танцуем или поем под музыку Пети. Он очень мило играет, можно подумать — что взрослый человек. Нельзя сравнить его теперешнюю игру с игрою на Боткинском заводе».
Удаление из столицы, деревенская обстановка, укрепив внешние силы нашего мальчика, не убили ни лени, ни капризов, ни раздражительности. Напротив, и то, и другое, и третье становится чуть ли не сильнее еще, потому что все вокруг вызывает сравнение с идеализируемой жизнью Воткинска, а Алапаев уступает во всем. Во-первых, Петя одинок: нет Коли, нет Венички, а Лидия хоть и здесь, но уже на положении барышни и вышла из товарищества; сестра же Александра и Ипполит не доросли до него. Во-вторых, место Фанни занимает сравнительно нелюбимая Зинаида Ильинична. В-третьих, душевное спокойствие его затуманивается чувством ревности: и мать, и вся семья скучают по Николаю; затем, каждое письмо из Петербурга приносит радостные известия о его успехах в науках и поведении. Все восхищаются, у всех на языке сравнение младшего брата со старшим и не в пользу первого, потому что учение его в это время с такой плохой учительницей, как Зинаида Ильинична, идет плохо; в поведении же он всегда на глазах, малейшие проступки и шалости налицо и «12 с крестиками» ему добиться почти невозможно.
По словам Настасьи Васильевны, «он здоров и мил». Но в моральном отношении «Пьер неузнаваем, — пишет Александра Андреевна, — он стал ленив, не учится совсем и часто огорчает меня до слез». Пристрастная «сестрица» и та констатирует, что характером он очень изменился. Эта перемена настолько должна бьгла быть разительна, что посторонние люди узнают о ней. Приятельница Фанни, Эмилия Ландражен, пишет: «то, что я узнаю о Пьере Чайковском, меня очень огорчает, и я могу судить поэтому, насколько эта перемена должна вас печалить. Для меня этот ребенок всегда был лучше всех других и я не могу себе представить, чтобы его характер, обещавший так много благородных чувств, мог измениться. Я воображаю, как родители сожалеют, что вы больше не при их детях. В особенности бедняжка Пьер много потерял в этом, и я нисколько не удивляюсь, что он делает менее успехов, потому что воспитание, которое вы ему давали, никто не успел поддержать». Наконец, и сам Петя в следующем письме сознается в своей лени. Письмо это писано, судя по одновременному — Лидии, 7-го июня.
Ma chere M-elle Fanny! Je vous prie beaucoup de me pardonner que je ne vous ai ecrit si longtemps. Mais comme vous savez que je ne ment pas, c’est ma paresse qui en est cause, mais ce n’est pas l’oublie, parceque je Vous aime toujours comme je vous aimais avant. Nicolas ap-prend tres bien; il a dans la diligence le bal 12 avec une etoile.
(Дорогая Фанни! я вас очень прошу простить меня за то, что я вам так давно не писал, но так как вы знаете, что я не лгу, — то леность тому причиной, но это не забывчивость, потому что я вас все еще люблю, как любил прежде. Коля учится очень хорошо. Он в прилежании имеет 12 со звездочкой.)