Жизнь Чайковского. Часть IV (1866 — 1877)
№ 100а. К А. Чайковскому.
2-го мая (вечером).
<...> Всю прошлую неделю прохандрил, чему причиной следующие обстоятельства: 1) дурная погода, 2) безденежье, 3) утрата всякой надежды найти потерянное либретто.
Про праздники (По случаю приезда высоконовобрачных цесаревича и цесаревны.), бывшие здесь, говорить нечего: они известны по газетам. На гулянии в Сокольниках не был, ибо предпочел прочесть «Дым», которому посвятил весь вечер и не раскаивался. Очень часто вижусь с Ларошем. Познакомился у него недавно с очень интересным профессором Бугаевым (Профессор математики при Московском университете Николай Васильевич Бугаев.). Невероятно ученый и очень умный малый. На днях он до глубокой ночи говорил нам об астрономии и последних открытиях в этой области. Боже! Какими мы выходим невеждами из Училища, и до какой степени мною овладел ужас, когда пришлось встретить начитанного и истинно просвещенного человека! Скажу тебе, как говаривал нам Постельс (Преподаватель физики и естественной истории с 1836 по 1859 год в Училище правоведения.): «Читайте, мои милые, читайте и внимайте! Внимайте и читайте!»
Распоряжайтесь мной на лето, как хотите. Около 28-го мая буду в Петербурге.
После многих колебаний и убедившись, что в Каменку, в которую его не переставало тянуть, попасть на лето в этом году нельзя, Петр Ильич остановился на решении взять с собой одного из близнецов (на содержание двух не хватало денег) и провести все каникулы в Финляндии, где-нибудь в глуши, подешевле. Так как предшествовавшее лето он провел в обществе Модеста, то на этот раз его сожителем должен был быть Анатолий. Модест же отправился в Гапсал, ще на лето устроилась семья Давыдовых.
В кармане у Петра Ильича, при выезде из Петербурга на пароходе в Выборг в начале июня, было всего сто рублей. На эти деньги, со свойственной ему наивностью в отношении распоряжения средствами, он счел возможным не только прожить вдвоем все лето, но и позволить себе экскурсию на Иматру, оставившую неизгладимо прекрасное воспоминание с 1859 г.
Путешественники благополучно прибыли в Выборг, пожили там, ни в чем себя не стесняя, несколько дней, съездили на Иматру и только тут с ужасом убедились, что деньги вышли, что не только не на что прожить все лето, как предполагалось, но едва хватает даже на возвращение в Петербург, ще у родных и знакомых можно было бы временно устроиться и, достав денег, подумать о дальнейшем. С первым же пароходом братья отправились туда, но там их ждала полная неудача. Не только неще было занять что-нибудь, но даже и остановиться. Илья Петрович с женой уехал на все лето к старшей дочери на Урал и квартиру свою сдал внаймы. Других родственников и друзей никого не оказалось: все разъехались. Оставалось одно: на последние рубли бежать в Гапсал, ще семья Давыдовых, наверно, будет счастлива приютить их, где они своим появлением обрадуют Модеста. «Денег у нас хватило, — говорит Анатолий, — чтобы ехать не иначе, как в III классе парохода. Помню, что назывался он «Константин». Как нарочно, в то время были холода, теплой одежды у нас не было, а ехать в третьем классе означало быть все время на палубе, и днем, и ночью, без права даже входить в общую каюту, чтобы обогреться. Мы оба очень страдали от стужи и невозможности сколько-нибудь удобно улечься на ночь. Мне, вместе с физическими страданиями, особенно было жалко видеть, как мучился Петя, видя меня в таких обстоятельствах. С нами ехал учитель французского языка в Училище правоведения, Кун. Петя на ночь выпросил у него плед, чтобы прикрыть меня, а сам, несмотря на мои мольбы и требования, оставался неприкрытый и все время упрекал себя за свою непредусмотрительность и непрактичность».