Жизнь Чайковского. Часть IV (1866 — 1877)
Заимствования из «Воеводы» в этом акте расположены следующим образом: первая сцена Жемчужного с Митьковым есть четвертое явление «Воеводы» и начинается с тех же слов: «Пожалуй нас, изволь присесть»; в середине сцены есть несколько фраз, взятых из Лажечникова или сочиненных для экспозиции самим Петром Ильичем, причем в том же размере, как и начальные слова, что ясно указывает на тождество музыки в обеих сценах. Следующая сцена девушек и по тексту, и по музыке — сплошное повторение первой сцены «Воеводы» до романса Наташи «Соловушко», который хотя тоже отнят у Марьи Власьевны, но последняя его поет не в первом, а во втором действии. Появление Андрея Морозова с Басмановым, как уже сказано, тождественно с появлением Бастрюкова со слугами. Следующее затем ариозо Басманова, речитатив Морозова и ариозо Натальи составляют единственные номера, специально сочиненные для «Опричника». Финал этого акта, состоящий из хороводной песни «За двором лужок зеленешенек», перенесен сюда из финала второго действия «Воеводы».
Настоящая музыка «Опричника» начинается только с поднятием занавеса во втором действии. Антракт же оркестровый сочинен и инструментован учеником Петра Ильича, Владимиром Шиловским. Первая картина, с яркой характеристикой величавой боярыни Морозовой, трогательной сценой матери с сыном, и вторая картина, в Александровской слободе, со сценой клятвы, в драматическом отношении составили бы украшение самого великолепного либретто. Замена Грозного Вязьминским только в очень ничтожной степени умаляет ее потрясающий эффект.
Третье действие начинается с народного хора. Морозова проходит в церковь. Ее оскорбляют мальчишки. Вбегает Наташа. Она бросила отцовский дом и ищет спасения у Морозовой. Дуэт двух женщин. Жемчужный и Митьков настигают беглянку, и в тот момент, когда готовы ее увести домой, являются опричники с Андреем во главе и спасают ее. Мать узнает здесь, что сын — опричник и готова проклясть его. Большой morceua d'ansemble. Андрей решается просить царя освободить его от опричнины.
Этот сценариум, на манер Скриба, всецело принадлежит Петру Ильичу и был бы совсем хорош, если бы действие не происходило в России времен Грозного. Но вся эта семейная, интимная драма, разыгрывающаяся посреди площади не в духе боярской жизни XVI столетия. Тем не менее задача связать в одной картине столько событий без чересчур грубых натяжек (грубые и даже весьма грубые не портят либретто. Стоит вспомнить только в «Гугенотах» Валентину, тотчас после венца, в подвенечном платье, бегающую по улицам Парижа ночью и распевающую великолепнейший и эффектнейший дуэт со старым солдатом) разрешена автором хорошо, и все действие производит сильное впечатление.
Эти три сцены спасают все либретто и делают «Опричника» одной из интереснейших в сценическом отношении опер Петра Ильича.
Четвертое действие начинается с шаблонного русского свадебного пира с неизбежными танцами русских девушек. Затем следует любовный дуэт Андрея и Наташи, анданте которого взято из средней части увертюры «Фатума». Наташу приходят звать к царю в момент, когда Андрея увели на казнь, Вязьминский приводит Морозову и показывает ей в окно кончину сына. Старуха падает мертвая, а Вязьминский торжествует. Все это заключение неясно, совсем не подготовлено и не столько потрясает зрителя, как оставляет его в каком-то тягостном и неразрешимом недоумении.
И все же, несмотря на все недостатки этого либретто, если читатель вспомнит содержание двух предшествующих опер, то колоссальное превосходство «Опричника» над «Воеводой» и «Ундиной» станет для него очевидным.
Кроме этих произведений, Петр Ильич в течение лета 1872 г. написал черновые эскизы симфонии № 2 (С-моль).