Э. К. Павловская. Из моих встреч с П. И. Чайковским
«Евгений Онегин» и мое исполнение Татьяны совершенно сблизили нас с Чайковским, и я входила в подробную его жизнь, во все его планы и работу. Творил он чрезвычайно быстро, вдохновенно и, чтобы быть совершенно свободным, жил отдельно от своих в деревне. Природа на него очень действовала, он ее понимал и черпал из нее много вдохновения7. Карточку, которую он у меня попросил, он повесил над своим письменным столом, она и до сих пор висит там8. Сам он писал: «Смотрю на мою благодетельницу», «со мной проводит время моя благодетельница, которая меня оберегает и вдохновляет»9.
Раз он пришел ко мне и со страшным волнением передал, что был у Антона Рубинштейна и от него прямо пришел ко мне за советом.
Его пригласили быть директором Московской консерватории, и Рубинштейн уговаривал его; Петр Ильич страшно волновался и не знал, как ему поступить10.
Я решительно отсоветовала ему это, зная сама его забывчивость, зная его мягкий характер, его нервность и отсутствие в нем административной жилки. Я ему говорила:
— Какие мы, Петр Ильич, с вами администраторы, на другой же день мы будем под властью событий, и не вы будете администратором, а вами будет распоряжаться всякий; нет, не надо брать на себя дела, к которому не чувствуешь ни призвания, ни способностей.
Он тут же сел и написал телеграмму Рубинштейну, в которой отказывался от этой чести.
Смешно сказать, но нельзя не отметить одну пустую мелочь. Нас связывала боязнь мышей. Как я, так и он страшно боялись мышей. Эти маленькие грызуны наводили на нас панический ужас.
Чайковский был в высшей степени добрым, мягким и отзывчивым человеком. Отказать кому-нибудь в помощи, в какой бы то ни было, в материальной протекционной, для него было невозможно, и зачастую у него на этой почве были большие неприятности. Но так как я была сама такого же склада, то на все мои увещевания он говорил:
— Благодетельница, посмотрите на себя.
Спорить о своей музыке он терпеть не мог, и когда делали купюры в его операх, он соглашался, хотя это ему было всегда очень больно.
Слово свое он держал крепко и если что обещал, то обязательно исполнял все обещанное.
Однажды он приехал ко мне вечером с известной артисткой Варварой Михайловной Зарудной, и мы провели незабвенный для меня вечер. Варвара Михайловна пела романсы Чайковского художественно, и я искренне восхищалась ее чудным голосом и музыкальной передачей романсов любимого мной автора11. Варвара Михайловна уезжала на другой день, и так как у меня была репетиция, я не успела побывать у нее и отдала ей визит на железной дороге, проводив ее.
Встречались мы с Петром Ильичом у управляющего конторой Владимира Петровича Погожева. Там я много пела его романсов и арий из опер12.
Вообще могу сказать, что, по словам самого Петра Ильича, имела некоторое влияние на его творчество, и он считался с моим мнением и переделывал неоднократно арии по моему указанию. Об этом свидетельствуют его письма ко мне и другим.