В. П. Погожев. Воспоминания о П. И. Чайковском
5. МОЯ ПЕРЕПИСКА С ЧАЙКОВСКИМ
В эпоху с 1887 года, после постановки «Чародейки», но отнюдь не в связи с этим произведением, Чайковский пользовался особыми выдающимися симпатиями и попечением Дирекции театров в лице всех влиятельных ее представителей. Материальное положение Петра Ильича в то время было далеко не блестяще. Известие об этом обстоятельстве, по рассказам осведомленных о нем лиц, дошло и до И. А. Всеволожского, отличавшегося, как известно, необыкновенным доброжелательством, и побудило его ходатайствовать о назначении постоянного от государя пособия нуждавшемуся композитору. Как раз на Новый 1887 год Дирекция театров получила извещение, что композитору Чайковскому пожаловано государем ежегодное пособие в размере 3000 рублей. Это была небывалая до того времени милость по отношению к музыкальным художникам, и широту ее надо объяснить особым личным расположением к Петру Ильичу Александра III. Чайковский в то время находился в своем первом, кажется, артистическом турне за границей, и извещение о материальной поддержке со стороны государя Всеволожской послал ему телеграммой в Любек. Туда же направил и я свое сердечное по тому же поводу поздравление Чайковскому. В ответ на мою телеграмму Петр Ильич прислал очень милое и интересное письмо, которое привожу здесь целиком:
«Любек, 14/2 января 88.
Дорогой Владимир Петрович!
Сегодня утром получил телеграмму Вашу и думал, что поздравляете Вы меня в ней с Новым годом. Но часа [через] три после того пришла телеграмма от Ивана Александровича, из которой я узнал о постигшем меня благополучии. Я ранее уже знал, что могу надеяться на такую милость, — но тем не менее не могу Вам выразить, как я был потрясен и взволнован. Добрый, милый, дорогой Иван Александрович! Ведь это он хлопотал, и ему я обязан тем, что на меня свалилось такое счастье! Но думаю, однако ж, что и в своих ближайших помощниках он имел подстрекателей и пособников. И мне кажется, что Вам небезызвестно, кого еще я очень, очень, очень должен благодарить. Пусть эти или, лучше сказать, это близкое по служебному положению к Ив. Алекс, лицо знает, что я переполнен к нему чувствами искренней любви и благодарности. Спасибо, спасибо!
Теперь вкратце расскажу Вам про себя, добрейший Владимир Петрович. В начале моего странствования я безумно, отчаянно тосковал и едва было не решился бросить все и уехать. К счастью, в Лейпциге нашлись два близких мне человека с русскими, добрейшими женами, и у них я нашел нужную нравственную поддержку7. Я как ребенок нуждаюсь в ласке и без нее ничего не могу предпринять. Эту ласку я нашел у них в преизобилии. Лейпциг, с своим знаменитым Гевандгаузом, считается музыкальным центром, столицей Германии. Публика этих концертов очень консервативная, суровая и полная предубеждения против всякой новизны, а русской в особенности. Волновался я страшно. Тамошние музыкальные тузы были ко мне очень внимательны, оркестровые музыканты сразу воодушевились ко мне симпатиями, и исполнение было более чем превосходно. Успех был настоящий и для многих совершенно неожиданный (Исполнялась Первая сюита Чайковского из пяти частей). Это очень важно, ибо придает мне в глазах всех других публик в Германии большую авторитетность. В другом Лейпцигском музыкальном учреждении, Liszt-Verein (Общество Листа — нем.), другое направление, и там мне устроили настоящее торжество, с бесчисленными вызовами, бешеными рукоплесканиями на русский лад (Исполнялось трио, посвященное памяти Н. Г. Рубинштейна, и Первый квартет Чайковского).
В Берлине 8 февраля (н. ст.) состоится большой, торжественный концерт исключительно из моих сочинений; на будущей неделе в Гамбурге.
Сюда я приехал немного отдохнуть в одиночестве от крайнего утомления. Такому дикарю, как я, тяжело знакомиться ежедневно с сотней лиц, да еще при этом говорить по-немецки!!!
Будьте здоровы, Владимир Петрович! Супруге Вашей поклон и поздравление с Новым годом.
Искренне преданный П. Чайковский».