В. П. Погожев. Воспоминания о П. И. Чайковском
Отпевание тела покойного Петра Ильича, по особому, не в пример другим, разрешению, совершилось в Казанском соборе, при чудном пении хора Русской оперы. К отпеванию прибыли члены царской фамилии, участвовавшие в выносе гроба Чайковского из собора. К концу богослужения толпа на Невском собралась огромная и не уменьшалась во все время шествия кортежа, растянувшегося, благодаря депутациям, на очень большое расстояние. Шествие осуществлялось в полном порядке, и только в третьем часу окончилась вся церемония. Прах высокоодаренного художника покрыла земля, уравнивающая и талант, и бездарность.
В нашей жизни зачастую трагическое переплетается с комическим и грустное со смешным. А потому отмечу здесь маленький эпизод. Как приглашение духовенства, так и расплату с ним я просил одного моего приятеля, который, между прочим, встретил в Александро-Невской лавре приказчика похоронного бюро, очень интересовавшегося финансовой стороной в церемонии похорон Чайковского.
— Скажите, пожалуйста,— спросил он,— много ли заплатили викарному-то архиерею?
Приятель сказал, что заплачено 400 рублей.
— С посошником? — спросил приказчик.
— С посошником и с исполатчиками,— ответил мой приятель и спросил:
— А что?
Да ничего... маловато... Конечно, дело владыки, а только что с такого-то покойничка и тысячу и полторы тысячи рублей не грех бы взять!
Это тоже своего рода похвальное слово над могилой русской знаменитости.
Над прахом покойного Чайковского, на средства Дирекции театров, поставлен чугунный памятник. Идея рисунка памятника всецело принадлежит И. А. Всеволожскому, выполнена же она, по заказу Дирекции, скульптором Павлом Павловичем Каменским.
Вскоре после смерти Петра Ильича была учреждена под председательством Н. И. Стояновского особая «комиссия по увековечению памяти П. И. Чайковского». В комиссию вошли членами, сколько помню, А. И. Чайковский, И. А. Всеволожской, А. С. Танеев, А. А. Герке, В. Н. Герард, Э. Ф. Направник, В. С. Кривенко, А. Е. Молчанов, В. И. Мерцалов и я. Комиссия эта, разными способами, энергично и не без успеха собирая деньги на фонд имени Чайковского, первоначально задавалась широкими планами в смысле содействия к поощрению развития русского музыкального творчества. Но, к сожалению, смерть Н. И. Стояновского и переход председательства в комиссии к А. С. Танееву, также покушавшемуся в свое время на композиторство,— заглушило дело, и труды комиссии закончились с постановкой мраморной статуи Петра Ильича в Петербургской консерватории.
Кстати скажу, что сравнительно быстрая, через пять лет после смерти Чайковского, постановка ему памятника возбудила завистливый ропот в среде немалочисленной психопатической части поклонников или, вернее, поклонниц другого, тоже скончавшегося композитора, а именно А. Г. Рубинштейна. По этому поводу Август Антонович Герке, сам горячий почитатель таланта Антона Григорьевича, после концерта в память этого композитора, состоявшегося с участием артистов русской оперы, в письме ко мне от 23 октября 1898 года сообщал между прочим следующее:
«Сегодня одна дама из публики мне сказала: „Скандал, что ставят Чайковскому статую раньше, чем Рубинштейну!" Я ей ответил: „Скандал, что господь призвал Чайковского к себе годом раньше, чем Рубинштейна, и что публика на статую Рубинштейна денег не вносит"».
Лично для меня смерть дорогого Петра Ильича явилась большим, серьезным горем и незаменимой утратой. С ним вместе отошло в безвозвратное прошлое мое самое содержательное, близкое и самое отрадное соприкосновение с наиболее ценным для меня видом искусства — музыкой.