А. К. Глазунов. Мое знакомство с Чайковским (Комментарии)
11 Первое представление оперы Чайковского «Чародейка» состоялось в Мариинском театре 20 октября 1887 г. под управлением автора.
12 Это утверждение Глазунова нельзя назвать справедливым. Приводим высказывание по этому поводу самого Чайковского (из «Беседы с Чайковским в ноябре 1892 г. в Петербурге»): «По общераспространенному в русской музыкальной публике предст влению, я отнесен к партии, враждебной тому из живых русских композиторов, которого я люблю и ценю выше всех других, — Н. А. Р#мскому-Корсакову. Он составляет лучшее украшение „новой русской школы" ... Лядова и Глазунова также причисляют к моим музыкальным противникам, а я очень люблю и ценю их дарование» (Полн. собр. соч., т. 2, с. 372—373). Здесь уместно также привести выдержку из «Автобиографического описания путешествия за границу в 1888 году» П. И. Чайковского: «.. .я провел [14 декабря 1887 г.] несколько часов в обществе трех высоко ценимых мной музыкальных друзей: Н. А. Римского-Корсакова, А. К. Лядова и А. К. Глазунова...» (Полн. собр. соч., т 2, с. 336).
13 В «Автобиографическом описании путешествия за границу в 1888 году» П. И. Чайковский писал о Ц. А. Кюи так: «Один очень известный музыкальный критик, никогда не соблюдавший меры в своих суждениях обо мне, тот самый, который когда-то приветствовал мой дебют на композиторском поприще словами: „Г. Чайковский совсем плох, у него нет ни искры дарования..."» (Полн. собр. соч., т. 2, с 335—336).
14 «Хочется и мне, дорогой Александр Константинович, когда-нибудь вполне обстоятельно и искренно поговорить с Вами о Вашей композиторской деятельности. Я большой поклонник Вашего таланта: я ужасно ценю и высоко ставлю серьезность Ваших стремлений, Вашу артистическую, так сказать, честность. И вместе с тем я часто задумываюсь по поводу Вас. Чувствую, что от чего-то, от каких-то исключительных влечений, от какой-то односторонности, в качестве старшего и любящего Вас друга, нужно Вас предостеречь, — а что именно сказать Вам, еще не знаю. Вы для меня во многих отношениях загадка. У Вас есть гениальность, но что-то мешает Вам развернуться в ширь и глубь. От Вас ждешь чего-то необычайного, но ожидания эти оправдываются лишь в известной мере. Хочется содействовать полному расцвету Вашего дарования, хочется быть Вам полезным, но прежде чем я решусь высказать Вам что-нибудь определенное, нужно будет подумать. А что, если Вы идете именно так, как следует, и я только не понимаю Вас?» (письмо Чайковского Глазунову от 30 января/11 февраля 1890 г.— Полн. собр. соч., т. 15-Б, с. 31). Позже, вероятно, в связи с задуманным письмом Глазунову, Чайковский написал на титульном листе «Литературных воспоминаний» М. Дю Кана (т. 2, Париж, 1882)—«Для Глазунова стр. 461 очень подходящие слова» и отчеркнул абзац: «Я полагаю, что для всякого артиста, каков бы ни был его талант, каково бы ни было его направление, вредно всегда находиться среди своих единомышленников, таким образом бессознательно создается атмосфера взаимного поклонения и похвал, мешающих плодотворному росту и обновлению. Это то же, что посадить птицу в клетку и заставить ее петь одну и ту же песню». На полях против отчеркнутого — вновь пометка: «Для Глазунова». Пометки опубликованы в Бюллетене ГДМЧ (1946, № 2), в работе А. Е. Будяковского. Книга хранится в ГДМЧ.
15 В автографе — «семь», так как дата встречи по рукописи автора относится к 1886 г.
16 Первый струнный квартет, D-dur, op. 1, исполнен впервые 13 ноября 1882 г. Был издан в 1882 г. Чайковский приобрел партитуру квартета в Киеве 4 сентября 1883 г., а 12 сентября этого же года писал брату М. И. Чайковскому:
«Я купил в Киеве квартет Глазунова и приятно удивлен им. Несмотря на подражание Корсакову, на несносную манеру вместо развития мысли ограничиваться бесчисленным повторением ее на тысячу ладов, несмотря на пренебрежение к мелодии и исключительную погоню за гармоническими курьезами, виден замечательный талант. Форма до того гладкая, что я изумлен—и подозреваю, что учитель [Н. А. Римский-Корсаков] помогал» (Полн. собр. соч., т. 12, с. 230).
17 Двадцать лет спустя после смерти 11. И. Чайковского Глазунов писал: «Мелодия вечна, а поэтому вечно будет жить и П. И. Чайковский. Трудно найти не только в русской, но и в иностранной музыке подобного композитора, который был так силен, ярок и самобытен во всех родах музыкального творчества — инструментального, фортепианного, симфонического, оперного и романсного, как Чайковский! На его музыке воспитывается вся наша консерваторская молодежь. Скажу более, дух Чайковского до сих пор еще витает в стенах консерватории — и каждый день мы его вспоминаем. Что еще прибавить к этому? Одно только: почаще слушайте его музыку, и вы несомненно полюбите этого гения. Я, как его личный знакомый, могу подтвердить, что он был не только музыкантом, но и добрым, отзывчивым человеком» (Глазунов А. К. Творчество П. И. Чайковского, — Театр и жизнь, 1913, 25 окт., № 170, с. 5).