А. В. Хессин. Встреча с Чайковским
— А вот, кстати,— сказал я,— замечательный пример контраста в сонате d-moll с речитативом между главной и побочной партиями,— и я сыграл и этот кусок.
Петр Ильич очень похвалил меня за знание сонат и сказал, что я ему понравился, а на мой «роковой» вопрос ответил:
— Могу дать положительный ответ. Ваша музыкальная одаренность, общая культура, прекрасные исполнительские способности и, хороший вкус дают основание думать, что из вас выйдет толк. Не берусь предсказать, на каком именно поприще вы будете подвизаться — на поприще ли пианиста, дирижера или композитора, но одаренные молодые люди, подобные вам, столь преданные музыке, должны всецело посвятить себя этому искусству. Сдавайте спокойно в университете государственные экзамены и поступайте в консерваторию, в класс теории композиции.
Покончив с музицированием, Петр Ильич еще долго рассказывал нам подробности своей жизни до поступления в консерваторию, говорил о борьбе со своей семьей за выбор музыкальной карьеры и о твердом своем решении предпочесть роль барабанщика в оркестре блестящему положению дипломата.
На прощание я попросил у Петра Ильича на память его автограф. Петр Ильич подошел к письменному столу и спросил меня, что бы я хотел; я в то время был влюблен в «Франческу», и Петр Ильич тут же выписал с посвящением мне несколько тактов из рассказа Франчески, которые я храню как святыню по сию пору4.
Никогда не забуду, как Петр Ильич, прощаясь с нами, ласково обнял меня и сердечно с нами тремя расцеловался. Этот поцелуй оставил в моей памяти неизгладимое впечатление...
Окрыленный самыми радужными надеждами, вылетел я из Гранд-отеля и помчался домой.
Мне приходилось еще в ранней молодости соприкасаться со многими выдающимися людьми. Могу с твердой уверенностью сказать, что ни одно из событий, ни одна из ярких встреч не сыграла в моей жизни столь большой роли и не запала мне в душу столь глубоко, как встреча с Петром Ильичом Чайковским. И вот теперь, по прошествии многих десятков лет, я по-настоящему могу судить, сколько душевного благородства и подлинной чуткости было заложено в этом большом человеке и большом художнике.
Чайковский оставил богатое, бесценное наследство, которое мы, советские люди, свыше трех десятков лет не только бережно храним, но и несем его в самую глубь нашего народа. Таким образом, мечта Чайковского говорить музыкальным языком массе — полностью воплотилась в жизнь.
Комментарии:
Хессин Александр Борисович (1869—1955) — дирижер, педагог, музыкально-общественный деятель, заслуженный деятель искусств РСФСР. Встреча с величайшим композитором, о которой рассказывает автор, сыграла решающую роль в его жизни. По совету Чайковского Хессин посвятил себя музыке, оставив навсегда юриспруденцию.
Опубликовано: Хессин А. Б. Из моих воспоминаний.— М., 1960, с. 31—38; Воспоминания о Чайковском, изд. 1, с. 56—64; изд. 2, с. 330—337; изд. 3, с. 331—338.
1 С 27 октября по 12 декабря 1892 г. П. И. Чайковский находился в Петербурге в связи с постановкой в Мариинском театре своих новых произведений — балета «Щелкунчик» и оперы «Иоланта». 12 декабря Чайковский выехал в Берлин. В этот приезд в Петербург он останавливался в Гранд-отеле на Малой Морской улице.
2 В отношении перечисляемых произведений автор воспоминаний кое в чем ошибается. Приводим точные сведения об исполнении этих сочинений. Известно, что «Манфредом» Чайковский не дирижировал, а Четвертая симфония под его управлением исполнялась только в Дрездене (8/20 февраля 1889 г.) и Лондоне (20 мая/1 июня 1893 г.). В Петербурге Чайковский дирижировал Пятой симфонией (5 и 12 ноября 1888 г.), «Гамлетом» (12 ноября 1888 г. и 10 декабря 1889 г.), «Франческой да Римини» (5 марта 1887 г.), «Бурей» (17 декабря 1888 г) и «Ромео и Джульеттой» (7 марта 1892 г.).
3 Четвертая и пятая формы рондо — принятые ранее в музыковедении термины для определения более сложных («высших») форм рондо, имеющих несколько музыкальных тем. Определения этих форм рондо даны в кн.: Аренский А. Руководство к изучению форм инструментальной и вокальной музыки — М., 1894, с. 72—73.
4 В настоящее время автограф П. И. Чайковского, подаренный А. Б. Хессину, хранится в ГДМЧ.